Сначала он ел лишь хлеб и несколько ложек этой жидкой отравы. Однако, после того, как хлеб стали забывать или же он был совсем плесневелый, пришлось вливать в себя и этот суп. Кислая картошка, мясо, в котором иногда попадались маленькие белые черви... Но лучше так, чем сдохнуть в камере от голода.
Кстати, именно последнее обстоятельство и придавало ему сил. Ему предоставили возможность один раз увидеться с адвокатом и тот довольно ясно дал ему понять, что скорее всего на плаху Салтыкова не отправят. Впрочем, как и его сына.
Свою роль сыграли его приятели, которые не жалели денег на то, чтобы шестеренки государственной машины вертелись именно так, как нужно было. Конечно, деньги были его и тратились они, по словам адвоката, просто в бешеном количестве, но все это неважно.
Самое главное, что он останется жить, а все остальное со временем можно будет решить. Во всяком случае, он на это очень сильно надеялся. Пусть отправят его на поселение в далекую и холодную Сибирь, ну и ладно.
Во-первых, и там люди живут, причем довольно неплохо по его сведениям. Во-вторых, Император не вечный, всякое может случиться. В конце концов, даже если с Романовым ничего не случится — всегда найдется способ кому-то где-то подмазать, вовремя подсуетиться... Ну а там, глядишь, и на амнистию наработаешь. Разве мало у него заслуг перед Империей?
Да он, если разобраться, в казну столько налогов заплатил, что ему орден Андрея Первозванного положен! Так что о какой плахе может идти речь? Да и за что? Попытка убийства Соколова? Ну и что? Какая же это причина. Так, мелочь...
Кого удивишь разборками между родами? Да никого. Теме более и повод у него для этого имелся самый, что ни на есть весомый — дочку он его опорочил. Он так следователю и сказал. Так что плюнуть и растереть... Все забудется.
Николай Александрович не дурак, чтобы такие мощные фамилии на плаху гнать. Салтыковы это тебе не фунт изюма, здесь лучше несколько раз подумать.
Тем более, что сам мальчишка жив остался... Сука такая... Даже с его папашей проще вышло...
Думая так, Андрей Денисович все больше приходил к тому мнению, что все должно закончиться для него сравнительно неплохо. Пусть не сразу, но рано или поздно, абсолютно точно.
Лишь несколько моментов его и в самом деле очень сильно беспокоили — кормят дерьмом каким-то и никакого внимания к нему толком не проявляют. Вызвали пару раз на допрос и все на этом закончилось. Странно как-то.
Гостей к нему вовсе не допускают, так что даже выяснить не получается, что там с его сыном. Вот, кстати, почему их вместе не посадили? Сиди тут в этой долбаной камере... Даже словом перекинуться не с кем. На прогулки не водят...
Интересно, когда хоть суд? Адвоката к нему больше пока не допускают, охрана с ним вообще не разговаривает. Такое ощущение, что до него никому никакого дела нет.
От однообразных мыслей, которые все время крутились вокруг одних и тех же вещей, Салтыкова отвлек звук открывающейся дверцы.
Ну наконец-то ужин! Как же хотелось есть! Такое ощущение, что в последний раз ему приносили еду не меньше суток назад.
К его удивлению на этот раз в алюминиевой плошке была не вонючая похлебка, а в тарелке для хлеба не пара плесневелых кусочков.
Интересно, он вправду видит это сейчас или у него начались галлюцинации от голода? От пьянящего аромата его любимых деликатесов закружилась голова.
Чего только не было в тарелках! Несколько кусочков мясного балыка, три сорта колбас, копчености, обсыпанные жгучим красным перцем кусочки буженины... А на тарелке, которая предназначалась для хлеба, лежало пять небольших бутербродов с маслом и черной икрой.
Трясущимися руками герцог взял тарелку и запихнул себе в рот кусок мяса. Он закрыл глаза и застонал от удовольствия! О, боже, как же это вкусно!
Но это было еще не все. Контрольным выстрелом в голову стал стук алюминиевой кружки, которую поставили на металл. Обычно в ней плескалась грязная вода с масляными пятнами, но не сегодня. Аромат коньяка ударил в голову и одного запаха было достаточно, чтобы герцога немного повело.
Он жадно схватил кружку и пригубил напиток. Вроде ничего особенного, но сейчас темная янтарная жидкость казалась ему пределом совершенства. Никогда в жизни ему не доводилось пить ничего подобного — это просто восхитительно.
На этот раз дверца не захлопнулась сразу же после того, как еда оказалась у него в камере, и это тоже было необычно.
Андрей Денисович подошел поближе и в этот момент из темноты вынырнуло лицо жандарма. Это было настолько неожиданно, что герцог даже вздрогнул. Надо же, впервые за все это время он видит лицо человека, который его здесь охраняет. Да и вообще все, что сейчас происходит, весьма необычно...
Неужели что-то изменилось там, на воле? Очень даже возможно и, судя по тому, что он видел — перемены явно идут ему на пользу.
— Что все это значит? — спросил герцог у охранника и сам удивился тому, каким слабым и сиплым стал его некогда грозный громкий голос.
— Это привет от вашего близкого друга, — ответил жандарм и многозначительно подмигнул.
Странно... Эти слова заставили Салтыкова задуматься. От какого друга? Болотова? Морозова? У него не так много друзей, но и не так мало, чтобы с легкостью дать ответ на этот вопрос.
— От какого именно? — спросил он.
— Кушайте, не теряйте времени — я подожду здесь. Мне нужно забрать посуду. У меня не так много времени — скоро смена.
Да и в самом деле, какая ему разница, кто ему прислал балык и икру? Герцог отправил себе в рот бутерброд с икрой, затем еще один... Сверху всего этого кусок буженины и щедрый глоток коньяку, затем еще один и вот уже кружка пуста. Жаль, можно было бы и побольше коньячку принести.
Твою мать! Неужели бывает так вкусно? Он закрыл глаза, счастливо улыбнулся и в этот момент он почувствовал в животе резкую боль. Как будто кто-то пырнул его ножом и протянул по всему животу справа налево.
Ох... Андрей Денисович схватился за живот, издал тихий стон, затем попытался закричать, но у него ничего не вышло. Он не мог издать ни одного звука. Все, что было сейчас в его силах, это лежать на нарах и беззвучно открывать рот, как рыба...
Вдруг его осенило — яд! Вся эта чертова еда была отравлена, а он ее ел... Жрал, как ненастная свинья... Он посмотрел на алюминиевую кружку, затем решил схватить ее и бросить в дверь, но не мог даже пошевелиться.
Глухо щелкнул дверной замок. Он покосился на дверь и увидел, как она открылась и в комнату вошел человек. Жандарм это был или нет с уверенностью он сказать не мог — картинка в его глазах была нечеткой и с каждой секундой зрение падало все сильнее.
Дышать становилось тяжело... Ему приходилось призывать на помощь все свои силы, чтобы сделать очередной вдох... Еще один вдох, господи, дай сил еще хотя бы на один вдох...
