— Дуг, ты можешь кое-что сделать для меня?
— Что?
— Выступи в деле вместе со мной.
— Каким образом?
— Стань моим партнером, еще одним адвокатом. Вот тогда я смогу
говорить с тобой обо всем. Я в ужасном положении и не знаю, как из него
выбраться. Я вообще ничего не знаю, брожу в полной тьме, не могу ни с кем
посоветоваться, чтобы не предать интересы клиента. Но если ты станешь моим
партнером… Послушай, Дуг, я отдам тебе половину гонорара, я…
Он с сомнением покачал головой.
— Нет, ну, конечно нет, — сказала она утомленно. — Ты
трудишься, помогая всем, кроме…
— Ладно, гонорар делить не станем, — улыбаясь, прервал ее
Селби. — Вернешь мне мои затраты по делу, и то если выиграешь. Я — твой
партнер, по крайней мере до завтрашнего вечера, ведь завтра кончается мой
отпуск.
Инес залила Селби потоком слов, кажется, еще толком не
осознав смысла того, что он ей сказал:
— Этот человек позвонил позапрошлым вечером и заявил, что
хочет обсудить со мной дело о наследстве. Он рассматривает возможность стать
моим партнером, для этого и приехал в Канзас. Он располагает новыми, не
известными никому сведениями, вступает в дело без предварительных условий и не
потребует ни цента, если оно будет проиграно.
Ты не можешь себе представить мое тогдашнее состояние. Я
упорно работала и поняла, что по закону практически невозможно доказать
«незаконное моральное давление», особенно в случае спорных завещаний. Ну, ты и
сам знаешь.
— Значит, ты побывала у Роффа? — подсказал ей Селби.
— Вначале я поговорила с ним по телефону, но он хотел
повидаться лично. Я предложила встретиться на следующий день, однако Рофф
ответил, что увидеться надо немедленно, завтра будет слишком поздно.
— И ты отправилась.
— Да, поехала на своей машине. Я не выключила свет в
кабинете, так, на всякий случай, если кто-нибудь захочет проверить, где я.
— Встреча состоялась?
— Да.
— Что он сказал?
— Это было ужасно, Дуг, то, что мне пришлось услышать.
— Выкладывай.
— Рофф сказал, что у него есть план действий, который
позволит мне выиграть дело, имеются нужные свидетели и доказательства. С другой
стороны, стоит ему шевельнуть мизинцем — и дело пойдет иным путем. По его
словам, на следующий день утренним поездом прибывает свидетель — имя не
упоминалось, — от которого зависит исход дела: моя победа или поражение. Он
сказал, что, если мы сумеем договориться, он даст мне в руки железные
доказательства и я выиграю дело. Однако мне никогда не удастся добиться нужного
результата, пытаясь доказать «незаконное моральное давление», особенно с моими
свидетелями. А затем он перешел к проблеме, которая и вывела меня из себя. Он
потребовал себе пятьдесят центов с доллара.
— То есть половину твоего гонорара? — уточнил Селби.
— Не половину гонорара, а половину всего состояния. Он
сказал, что мы составим нечто вроде контракта, согласно которому он гарантирует
выигрыш дела, а взамен получает обговоренный гонорар. Он также обеспечивает
обработку свидетелей. Я поняла, что одному из них надо будет заплатить, а
второго, который мог бы поклясться, что Элеонор ненавидела своих брата и сестру
еще до того, как появилась Марта Отли, следует вывезти из страны.
— Что ты на это ответила?
— Что ничего делать не стану, а он, по моему мнению, хочет
лишь примазаться к делу.
— Дальше.
— Дальше он улыбнулся и сказал, что, хотя и предвидел такой
ответ, ему все же хотелось предоставить мне шанс… Затем он заявил, что будет в
Мэдисон-Сити, и если я изменю свое мнение до девяти двадцати утра, то смогу
найти его в отеле «Мэдисон». Если я не сделаю этого к назначенному сроку, потом
будет слишком поздно.
— И что же ты сделала?
— Вернулась домой.
— Теперь, Инес, давай начистоту, — произнес Селби. — Это
очень важно. Ты сообщила что-нибудь своей клиентке?
— Да, я сказала ей все.
— Барбаре Хонкат?
— Да.
— Когда?
— Около восьми утра, я позвонила ей в отель.
— Почему ты решила ей все рассказать и что она ответила?
— Я точно передала, что произошло и что я сделала. Я
сказала, что этот человек хочет примазаться к делу, что мне не нравится влиять
на свидетелей и что я терпеть не могу шантажа, высказанного даже в
завуалированной форме.
— И твоя клиентка согласилась с тобой?
— Да.
— Она поделилась этими сведениями с братом?
— Думаю, поделилась.
— А с Беркли Стэнтоном?
— Надеюсь, что нет. Пронеси, Господь!
— Но ты не знаешь точно, говорила она с ним или нет?
— Не знаю.
— Ты встречалась с Фредом Роффом после его приезда в
Мэдисон-Сити?
— Нет.
— Предпринимала попытки встретиться?
— Нет. Я решила, что буду выгребать сама на своем каноэ. Я
не желаю, чтобы подобный, с позволения сказать, юрист был замешан в этом деле.
— Но почему ты не рассказала обо всем Рексу Брэндону?
— Неужели ты сам не понимаешь, Дуг! В этом случае я должна
была бы сказать и о свидетеле, готовом поклясться, что Элеонор ненавидела брата
и сестру. Свидетель должен был прибыть в Мэдисон-Сити на поезде. Ты помнишь,
Рофф справлялся по телефону, не опаздывает ли поезд? Если бы я все рассказала,
то Карр, получив эту информацию, нашел бы свидетеля и даже крошечные шансы
выиграть дело были бы утеряны.
— Как развивались события в суде после дневного перерыва? —
спросил Селби.
— Ничего особенного не произошло. Выслушали одного из
свидетелей, подписавших завещание. Этого хотел Стэнтон. Кажется, все свидетели,
которых мы вызывали, выступают против нас. Но когда сражаешься за проигранное
дело, цепляешься за соломинку. Мы наугад пытались выудить из показаний нечто
полезное для нас.
— Ну и что получилось?
— На свидетельское место был приглашен некий Франклин Д.
Доусон. Он выступил весьма впечатляюще. Рассказал о том, как Элеонор Престон
пришла подписывать завещание, как она сказала Марте Отли: «Оставайтесь в
приемной. Я не хочу, чтобы вы были рядом со мной в момент подписания, иначе мой
братец с сестрицей поднимут шум, узнав, что деньги ускользнули из их жадных
лап».
