— Инферно, брат Вольдемар, у тебя получилось весьма неплохое.
Переход на ты, я воспринял как хороший знак, как и обращение, — “брат”. Похоже зла на меня магистр уже не держал.
— Основное я беру на себя, — озвучил он свой план, — твоя задача создать как можно большую сумятицу, навести шума, отвлечь часть внимания. Этого будет достаточно.
Подобравшись обратно к залу, я облизнул пересохшие губы, чувствуя как по телу проходит лёгкий холодок, а сердце замирает, но только сжал крепче зубы, беря расшалившиеся нервы в кулак. Почувствовал лёгкий толчок в плечо и, вскочив на ноги, с родившимся, вдруг, откуда-то изнутри истошным криком: — “Ура!”, — выбежал на простор.
— Инферно! — прокричал следом, видя, как замерли враги, пялясь на голого меня, и ударившая фонтаном струя из промежности сразу добавила огненного безумия нашему действу.
Попасть я ни в кого не попал, алали оказались дьявольски ловкими, запрыгав по всему залу как кузнечики. Я заметался тоже, не желая попасть под ответный огонь, заливая всё вокруг потоками пламени.
А затем из -за спины рванули незнакомые мне заклинания, и в зал влетела фигура магистра с развевающейся бородой.
Против такой тяжёлой артиллерии у противника не было ни единого шанса и той секунды, что я выиграл для мага, ему хватило, чтобы нанести алали непоправимый урон. Они ещё пытались огрызаться, но это была уже агония.
Наконец, спустя пару минут, показавшиеся мне вечностью, всё было кончено.
Магистр оглядел закопчённое и основательно задымленное пространство с тлеющими остатками пожитков местных эльфов и дымящиеся трупы их самих, после чего с грустью резюмировал:
— Мда, зажгли мы основательно.
После чего закашлялся и выбрался в тоннель, где воздух был почище.
Основательно, — это было не то слово, как ни искал, я не смог найти ни одной уцелевшей вещи, какой можно было бы прикрыть наготу. После чего, махнув рукой, выбрался в тоннель вслед за Калистратисом. Наш вояж в стиле ню, продолжался.
Но прежде, чем мы двинулись дальше, магистр уничтожил все следы боевой группы алали, каким-то хитрым заклинанием превратив в прах всё что могло о них напоминать.
— Незачем кому-то знать, что они за мной охотились, — буркнул он.
До выхода из тоннелей в город мы добирались ещё полчаса, затем, ненадолго замерли, пока Калистратис разбирался с замком на массивной двери.
— Ну, будем надеяться, — выдохнул он, — что слишком многим на глаза не попадёмся.
Распахнул ту, выходя наружу и тут же замер.
— Что там? — протиснулся я мимо него и тоже тут же замер.
Наши наивные мечты, что обойдётся без свидетелей, разбились о суровую правду жизни. Улице, куда выходила дверь, была полна вооружённого народу с факелами. Куча стражи, глава магистрата и даже парочку преподавателей из Академии во главе с госпожой ректором, возле которой отирался, с недоверием глядя на нас, мой студент, — Бари Ботлер.
Мы разглядывали толпу, толпа оценивающе разглядывала нас и молчаливая пауза стала неприлично затягиваться.
— Э-э, магистр, — странно косясь на нас, произнесла Нодерляйн, — а что вы там с профессором Локарисом делали?
Мы переглянулись и Калистратис пожевав губами, со вздохом произнёс:
— На этот вопрос не так просто ответить.
Глава 11
Выкручиваться пришлось мне. Калистратис как-то замешкался, не зная, что такое соврать, чтобы поверили, и в то же время не раскрыть его взаимоотношения с алали, поэтому почётную роль Мюнхаузена я взял на себя.
Народ ждал и надо было срочно что-то придумывать пока нас не приняли за двух гомосеков-извращенцев, а то потом отмываться устанем.
То ли от стресса, после приключений в канализации, то ли от присутствия толпы, что пялилась на наши голые тела, во мне открылась прямо таки безудержная фантазия.
Выставив вперёд ногу и выпятив грудь, я простёр руку к толпе и с пафосом произнёс:
— Добрые жители Анкарна, этой ночью вам грозила страшнейшая опасность грозившая уничтожением всего города и только наши с магистром героические усилия не дали ей случиться.
Шепотки в толпе мгновенно стихли и все стали смотреть на нас с удвоенным вниманием.
От неожиданности старый маг закашлялся и я, показав на него, сообщил:
— Видите, магистр ещё даже не оправился от ран.
Калистратис закашлял ещё сильнее, то ли подыгрывая мне, то ли от ещё большей неожиданности.
— А что там было-то? — поёжившись, спросил глава магистрата.
— Культисты, — придав взгляду суровости и одновременно сощурившись, ответил я.
— Культисты, культисты, культисты… — понеслось слово по рядам, словно эхо, повторяемое всё дальше и дальше.
— Какие культисты? — побледнев, уточнил пузатый бургомистр.
В местной истории культы, в том числе весьма агрессивные, существовали, но называть какой-то определённый было опасно, мало ли что. Поэтому нужно было отвечать уклончиво.
Посылать бургомистра подальше в армейском стиле я не стал, поэтому твёрдо и веско ответил:
— Неустановленные.
— А что они делали? — спросила уже Нодерляйн.
— О, они делали такое… — я выдержал короткую паузу, чтобы народ проникся, покачал головой, словно мне тяжело было это вспоминать, затем сообщил, — эти мерзкие личности собирались призвать могущественную потустороннюю сущность.
— О боже! — послышался всхлип, затем звук падения тела.
— Так, поднимите бургомистра, — наша ректор оказалась покрепче психикой, поэтому выяснение обстоятельств взяла на себя.
Решительно подошла к паре стражников, отбирая у них плащи, после чего торжественно вручила нам с магистром.
— Прикройтесь.
Быстро закутавшись в плотную ткань на манер древнеримской тоги, я благодарно кивнул женщине.
— Ну, — произнесла Сильвия, — а теперь поподробнее, сколько культистов было, какой ритуал призыва они собирались проводить и что с ними сейчас?
— Было их тридцать… — Калистратис закашлял сильнее и я тут же поправился, — или двадцать. В общем, не меньше десятка точно. Раздели они нас догола, ну, чтобы в жертву принести. Им для ритуала нужна была кровь сильных магически одарённых.
На этом моменте взгляд ректорши стал подозрительным, потому что Вольдемар силой как раз никогда не отличался.
— В основном, конечно, магистра, — тут же уточнил я, — а меня так, в довесок, потому что одного магистра чуть-чуть не хватало.
Подозрительность из взгляда Нодерляйн слегка ушла и я приободрился, продолжая рассказ.
— Раздели, значит, они нас. Бессознательных, естественно. Так бы мы им не дались. И одели наручники из тритания.
