– Чем занималась весь день? – Кирилл отрезал небольшой кусок курицы и тут же меня похвалил: – Очень вкусно. Ты умница.
Внутри стало тепло. Приятно, когда мужчина, избалованный ресторанной кухней, хвалит твою стряпню.
– Сидела на форуме. Читала про роды и протекание беременности. Вряд ли вам интересно.
– Ну почему же, – он потянулся за соком и поднес стакан к губам. – Речь ведь идет о моем внуке.
Я закашлялась, так что из глаз потекли слезы. Его внук.
– Ты в порядке, Яна?
Я вытерла щеки и улыбнулась.
– Да, простите. Не в то горло попало.
Мы продолжили ужин, который проходил на удивление легко и приятно. Кирилл рассказывал мне о новом проекте, связанном с информационными технологиями, и про поездку в Новую Зеландию. Мне же просто нравилось его слушать. Голос у него был красивый. Низкий и глубокий. Меня он успокаивал.
Внезапно в животе что-то остро кольнуло, так что я вытянулась струной. От внезапного спазма меня парализовало.
– Яна, что с тобой? – забеспокоился Кирилл. – Ты побледнела.
Я открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. Меня обуяла паника. Только не ребенок. Боль в животе – это плохо.
– Мне больно, – просипела я.
От страха по щекам потекли слезы. Я ведь уже лежала в больнице. Не хочу, чтобы все повторилось. Встала со стула, руку положила на живот и стала успокаивающе его поглаживать. Пальцы дрожали.
Кирилл подошел ко мне, заглянул в глаза.
– Тсссс, малышка, успокойся. Очень больно? Я сейчас вызову врача. Не волнуйся, хорошо?
Он коснулся пальцами моих мокрых щек.
– Ну, чего ты плачешь, Ян?
Я задышала глубже. Паника начала отступать, а вместе с ней уходила боль. Низ живота отпустило, словно разжались тиски. И я снова заплакала, на этот раз от облегчения.
– Я так испугалась… Подумала, что малышу снова что-то угрожает… Что я снова его не уберегла.
Мне вдруг стало тепло, и через мгновение я поняла, почему. Кирилл меня обнял. Я уткнулась носом в его рубашку и вцепилась в его плечи. Хотелось черпать его спокойствие, дышать его запахом.
– Девочка совсем разволновалась, – приговаривал Кирилл, качая меня в руках.
Его тело было горячим и твердым, от соприкосновения с ним слезы сами высыхали. Находиться в объятиях отца моего малыша, когда ему грозила опасность, казалось таким правильным.
– Успокоилась? – Кирилл ласково провел рукой по моим волосам и чуть отстранился. Его лицо находилось совсем близко, чувственные губы находились на уровне моих глаз.
– Не знаю, – прошептала я, чувствуя, как утяжелилось дыхание.
– А кто знает? – голос Кирилла стал ниже, более хриплым.
Я шумно вздохнула, и в следующую секунду мир завертелся у меня под ногами, потому что я ощутила прикосновение его губ к своим.
26
Яна
Кирилл целовал глубоко и жадно, словно куда-то спешил. Зарывал пальцы в распущенные по плечам волосы и ласкал мой рот, выбивая из груди тихие стоны. Было неожиданно остро и горячо. По телу разливалось тягучее тепло, которое ускользало в низ живота. Однажды мне уже было так хорошо. В тот день, когда мы познакомились с ним.
Умом я понимала, что поступаю неправильно, но тело отказывалось мне подчиняться. Сердце сходило с ума и заходилось в бешеном ритме. Оттолкнуть Кирилла я уже не могла.
Я ответила на поцелуй несмело и с опаской. Провела пальцами по твердым плечам и почувствовала, как напряглись мышцы. Мы оба ходили по тонкому льду, готовые провалиться с головой в холодную воду.
Кирилл был возбуждён. Я чувствовала это бедрами и, к собственному стыду, тоже безумно его хотела. Особенно когда его руки скользнули по спине вниз, на секунду сжав ягодицы.
– Яна…
Поцелуй резко прервался, стало холодно.
Я нехотя открыла веки, возвращая себя в суровую реальность. Серые глаза Кирилла сейчас были темными и бездонными, а сам он выглядел будто разгневанным.
– Не знаю, как так вышло… – хрипло произнес он и шагнул назад.
Я и сама не понимала, как так вышло. Осознавала только одно – меня влекло к этому мужчине, но нам с ним быть не суждено. Всё слишком.
– Я поступил, как подонок, Ян. Та ночь дала о себе знать… И ты плакала. Прости. Большее не повторится.
Я опустила взгляд на кафельный пол, до боли закусила губу. Было невероятно гадко на душе от собственной слабости. Воздуха на просторной кухне катастрофически не хватало. Слёзы уверенно подбирались к глазам, но больше всего на свете мне не хотелось, чтобы Кирилл меня жалел.
Я кивнула в знак того, что услышала, развернулась на сто восемьдесят градусов и поспешила в свою комнату.
– Ян, подожди… – услышала голос Кирилла, но остановиться не могла.
Мне хотелось остаться наедине с собой, смыть это чувство стыда. Во что превратилась моя жизнь? Что я делаю?
Дверь в спальню я закрыла на замок. Так было спокойнее и надежнее.
Легла на кровать, скрутилась в клубок. Эмоции оглушали, сердечный ритм никак не приходил в норму. Я ведь все решила. По возвращению Саши мы съедем из дома Кирилла. Малыш будет только моим. Ну и что с того, что его отец не хочет его. Я дам ему столько любви, сколько он заслуживает. Тогда что сейчас произошло?
Заслышав шорох в коридоре, я замерла. Поднимался Кирилл. Его шаги приближались с каждой секундой и стихли рядом с моей дверью. Во рту пересохло. Не подходи. Не подходи. Не подходи, пожалуйста.
Раздался тяжелый вздох, и шаги возобновились. Хлопнула дверь в конце коридора. Кирилл ушел.
Я встала с постели, умыла лицо холодной водой. Хотела лечь в постель, но услышала во дворе шум мотора. Отодвинув штору, я увидела, что Кирилл стоит посреди двора и разговаривает по телефону. Наверное, звонил ей. Лене. Кивнул, щёлкнул брелоком и открыл дверь автомобиля.
С ноющим чувством в груди я смотрела, как его автомобиль скрывается за воротами. Он оставил меня в доме одну.
27
Кирилл
– Давно не виделись, Кирилл. Как Саша? Как девушка его?
Находиться в одном доме с Яной после случившегося было невыносимо. Я давно обещал Сергею позвонить и встретиться, и вот сегодня это время пришло.
С появлением Яны меня неожиданно стало тянуть домой, и эта тенденция мне не нравилась. Стоило ей задержать на мне взгляд, как голову посещали нелепые мысли. Не покидало ощущение, что в ее глазах горят воспоминания о той ночи. Или мне лишь так казалось? В любом случае находиться с ней на одной территории было все сложнее, а после сегодняшнего поцелуя и вовсе невыносимо.
