— Зачем с физичкой в ментуру бегал? — Продолжал заводиться Широков. — Мы же честно с тобой дрались!
— Ты думаешь, по твоему поводу в ГУВД ходили? — Я криво усмехнулся. — Маньяк в городе появился, навроде Чикатилы.
— Каво?
— Таво, топай, топай. — Я два раза постучал в белую дверь медицинского кабинета, на табличке которого было написано «Медсестра Копылова Наталья Сергеевна» и, войдя внутрь, тут же весело сообщил женщине в белом халате. — Наталья Сергеевна, непредвиденный случай на уроке физкультуры! Учащийся восьмого «А» Анатолий Широков прыгнул в высоту «Фосбери-флопом» два сорок и улетел мимо матов. Теперь нужно срочно оказать первую медицинскую помощь. Искусственное дыхание я уже сделал.
— Биз…бол, — тихо прошипел хулиган.
— Вы у себя в спортзале совсем сума сошли! — Всплеснула руками медсестра, женщина лет тридцати, маленького роста с неприметными простоватыми чертами лица и чуть-чуть склонная к полноте. — Это кто же удумал на такую высоту прыгать?
— Готовимся к Олимпийским играм в Сеуле. Страна требует новых рекордов и новых покорённых вершин! — Отрапортовал я и с чувством выполненного долга уселся на стул, чтобы посмотреть, как пострадавшему от баскетбола балбесу будут намазывать локоть зелёнкой и накладывать бинт.
И вдруг сообразил, что Чикатило-то ещё не взяли! Его ведь только в 90-ом году сцапают. «Сегодня же напишу куда следует», — подумал я. А тем временем медсестра точными ловкими движениями перебинтовала Широкову руку, сразу показав, с какими травмами чаще всего обращаются школьники.
— Голова не кружится? — Спросила Наталья Сергеевна у одноклассника. — Сейчас я тебе ещё витаминов дам. В вашем переходном возрасте обмороки частое дело. — Сказала она уже мне, тем самым подсказав хорошую идею, как свалить с уроков, если появится такая необходимость.
— Витамины — это хорошо. — Я подмигнул Широкову. — Я бы ещё на вашем месте противостолбнячный укол нашему чемпиону воткнул, чтоб он на два сорок в следующий раз не сигал без разминки.
— Не надо укол! — Тут же подскочил с кушетки хулиган. — Нормально у меня всё с головой, не кружится.
— Не всегда отсутствие головокружения говорит о том, что с головой полный порядок, — хмыкнул я и тоже встал со стула. — Пошли что ли, до раздевалки тебя провожу, чемпион.
* * *
Первые пятнадцать минут сегодняшнего урока литературы превратились для меня в сольный концерт. Сначала я исполнил для одноклассников и нашей классной руководительницы Марины Алексеевны романс «Окрасился месяц багрянцем, где волны шумели у скал». Затем спел старинную казачью песню «Не для меня придёт весна, не для меня Дон разольётся», пояснив литераторше, что этот шедевр народного творчества в 19-ом веке звучал в лучших домах Москвы и Санкт-Петербурга именно как романс. Далее я затянул «Шумел камыш, деревья гнулись», но, не дослушав и половины песенного произведения, Марина Алексеевна заявила, что эта пошлость прозвучит на литературном вечере только через её учительский труп. Тем более «камчатка» во главе с «Широким» тут же возбудившись, начала фантазировать на тему, чем занимались влюблённые, когда шумел камыш.
— Тогда есть беспроигрышный вариант — романс «Гори, гори, моя звезда», — сказал я и запел:
Гори, гори, моя звезда,
Звезда любви приветная!
Ты у меня одна заветная,
Другой не будет никогда…
Окончание великолепного романса потонуло в шумных и продолжительных аплодисментах, так как сметливые одноклассники быстро сообразили, чем дольше аплодисменты, тем быстрее закончится урок.
— Итак, с романсами определились, теперь разбирайте отрывки из «Горе от ума», — опустила всех на землю классная, вытащив из бумажной папки уже напечатанные на пишущей машинке листы. — Монолог Чацкого «А судьи кто?..». Кто возьмёт? Можно разделить его на трёх человек. Хоть что-то в ваших головах останется от Грибоедова.
«Интересно, — подумал я, пересев на самую заднюю парту во втором ряду, чтобы не мешать народу разбирать отрывки покороче и полегче, — стал бы сочинять старик Грибоедов свою комедию в стихах, если бы знал, что спустя годы её будут заставлять учить из-под палки? А ведь „Горем от ума“ зачитывался весь Петербург, разобрав произведение на цитаты. Сейчас кому скажи про это, пошлют на три буквы, хоть дым Отечества всё так же сладок и приятен».
— Слышь, футболист, — ко мне подсел Широков, — а что ты в медпункте говорил про маньяка? Кто погиб-то?
— Я знаю о трёх девушках, — шёпотом ответил я. — Одна из второй школы, одна из общежития швейной фабрики…
— Как зовут? Я там почти всех знаю, — перебил меня он.
— Как зовут? — Я задумался на несколько секунд, так как имена и фамилии были записаны в моём дневнике. — Кажется… эээ… Нет точно, Екатерина Кузнецова. Пропала в мае этого года.
— Ух, — тяжело вздохнул Широков. — В мае? Нет, её не помню.
— Слушай «Широкий», а может, ты меня со своими знакомыми из той общаги познакомишь? Вдруг кто-то что-то видел или слышал, а ментам не рассказал, если их вообще кто-то опрашивал. К примеру, сегодня после школы давай сходим. Время дорого, скоро может пропасть ещё какая-нибудь молодая и красивая девушка.
— Щаз побежал. Хотя… А давай, должен будешь, — усмехнулся наш школьный хулиган. — Спой что-нибудь нормальное, а не эту тягомотину.
— Без проблем, сбацаю на перемене.
— На перемене, кто хочешь сможет, а ты сейчас при нашей классной, при Марине, ха-ха. Слабо? — «Широкий» нагло ухмыльнулся.
— Марина Алексеевна! — Я поднял руку и встал. — Толя Широков мне сейчас хорошую идею подсказал. У нас ведь действие «Горе от ума» происходит в 19-ом веке, поэтому этой комедии в стихах не хватает немного актуальности.
— Я тебя, Валера, не понимаю, — пробормотала литераторша, покосившись на Широкова.
— А я сейчас объясню. — Я взял гитару и снова направился к доске, услышав за спиной одобрительные смешки одноклассников, которым хоть чем бы заниматься, только бы не учиться. — Вот смотрите. Романсы у нас 19-го века есть, отрывки из бессмертной комедии тоже. Давайте добавим современности, протянем, так сказать, мостик из прошлого в настоящее. Чацкий ведь у нас несчастный влюблённый, значит, в финале нужна песня несчастного влюблённого.
— Нет, нет, нет. — Замахала руками классная, и тут же на неё посыпалось нытьё всего нашего 8 «А»:
— Ну, давайте, Марина Алексеевна, попробуем! Не понравится, всегда можно отказаться!
— Не полезешь в воду, не узнаешь броду! — Гаркнул довольный Рысцов.
— Тихо! — Рявкнула литераторша. — Хорошо, играй Молчанов. Зря я тебя послушала.
Я подмигнул всем одноклассникам и, увидев как осклабился «Широкий», провёл по струнам. «Сейчас я вам сбацаю песню несчастного Чацкого, ахнете», — ухмыльнулся я и запел хит группы «Король и Шут», который терпеть не мог Михаил Горшенёв, или как его звали фаны «Горшок».
