Я в одном школьном пиджачке вылетел на улицу и рванул к больнице как на футбольном поле, словно мне пробросили мяч не ход. Дорожный перекрёсток пересек, так же как и штрафную площадь, как будто злой защитник прямо сейчас броситься в ноги. Правда, пришлось немного покрутиться около здания больницы, чтобы вспомнить, куда переть дальше через центральный вход или через боковой, у которого как раз стояла машина скорой помощи. «Вроде бы в прошлый раз оперативно среагировали, когда я забежал сбоку», — подумал я и ломанулся именно в эту маленькую дверь.
— Товарищи врачи! — Заголосил я. — Сильнейшее пищевое отравление у школьника! Подозрение на эпидемию чумы двадцатого века! Срочно спасите!
— Что орёшь как резаный? — Из какого-то кабинета вышел хмурый мужик в белом халате.
— Чума двадцатого века, спасите человека! — Продолжал я эмоционировать, чтобы быстрее отреагировали на сигнал. — Нужно срочное промывание желудка! Отравление миланскими котлетами! Японские тонкАцу на кухне не выдержали по технологии приготовления! Помирает парень!
— Помирает, помирает, — заворчал врач. — Нечего было жрать деликатесы. Бригада на выезд! Отравление миланскими котлетами, мать вашу.
* * *
Около шести часов вечера я, Широков и Рысцов, в ожидании, когда у Катьки из общаги высохнет покрашенная под блондинку голова заехали перекусить тем, что приготовили повара в столовой администрации города. Это заведение общественного питания находилось в полуподвальном помещении, что являлось тонким намёком на то, что когда-то первые коммунисты были подпольщиками. По крайней мере, я так для себя решил. Кстати, кормили здесь в разы лучше, чем в школьной столовке.
— У меня, мужики, вот какие появились сомнения, — сказал Толя Широков, проглотив котлеты по-киевски. — А вдруг мы ошибаемся? Вдруг нас кто-то сбивает с панталыку? Вдруг таксист не маньяк?
— Для того мы и работаем, чтобы проверить эту версию, — улепётывая те же котлеты, промямлил Андрюха Рысцов. — И потом как ты объяснишь рукавицы, который таксист признал.
— Чё тебе сдались эти рукавицы? — Завёлся «Широкий». — Этих рукавиц в городе миллион. Ну не похож таксист на маньяка. Обыкновенный мужик, слегка озабоченный, и чё?
— В том-то, мужики, и сложность. Маньяки ничем от обычных людей не отличаются, — возразил я. — Я бы тягу к убийству сравнил со скрытым алкоголизмом. Сидит такой бес внутри человека, и тыркает его, убей, убей, убей и тебе полегчает. Насладись абсолютной властью, все вокруг тебя считают ничтожеством, а ты велик. Только убей. И вот такой человек совершает преступление, и бес в голове на время замолкает, перестаёт его грызть изнутри. В таком состоянии маньяк — это самый обычный гражданин, который может и в партию вступить, и в дружинники записаться, чтобы потом самому себя ловить. Знаете, как взяли «Витебского душителя»?
— Ясно как, вычислили, — ответил Рысцов.
— Он убил женщину и в рот ей сунул записку со словами: «За измену — смерть! Смерть коммунистам и их прихвостням!». — Очень тихо сказал я, чтобы не привлекать внимание людей за соседними столиками. — И подписался «Патриоты Витебска». По подчерку его и вычислили.
— Чё правда? — Усмехнулся Широков. — Он чё идиот?
— Он убивал с 71-го по 85-ый год, — так же тихо ответил я. — Он просто устал убивать, он устал от демона в своей голове.
— От настоящего демона? — Испугано пробормотал Андрюха Рысцов.
— Скажем так, эльтер эго, что в переводе с латыни означает «другое я». — Я допил чай и посмотрел на часы, пока парни переваривали услышанное, и добавил. — Такого, мужики, в школе не рассказывают, а зря. Двинули. Сейчас, Рысец, я тебя высажу на автостанции, следи за таксистом. А мы поедем за Катериной.
— Не запались, детектив. — Усмехнулся хулиган Широков, похлопав Андрюху по плечу.
— Магнитофон мой не разбейте, Пинкертоны. — Кивнул Рысцов на сумку, которую мы собрали для подсадной жертвы маньяка.
* * *
В семь часов вечера, когда около автовокзала, где находилась конечная остановка всех городских и посёлковых автобусов, стояла самая настоящая «жара». Толпы народа, штурмом брали бедные чиненые-перечиненные ЛиАЗы, в которых так пахло бензином, что с непривычки сшибало с ног. А что поделать? Одним в конце рабочего дня нужно было выехать из города, другим, наоборот, в город приехать. Кстати, благодаря столпотворению, нашу подсадную Катю Иванову я на мотоцикле подвёз прямо к самому зданию автовокзала. Около мотоцикла остался друг Андрюха, а я, Толик и Катерина вошли внутрь теплого помещения, чтобы ещё раз дать последние указания.
— Кать, запоминай, — сказал я, выглядывая через окно на площадку, где «паслись» таксисты-частники. — Ты переехала из другого города.
— Из Соликамска, — хмыкнула девушка.
— Пусть из Соликамска, — я стал чуть-чуть заводиться, так объяснял этой пустоголовой Катьке всё по третьему разу. — Учишься в школе № 22, в девятом классе.
— Я девятиклассница, хи-хи, — захихикала она, из-за чего мои кулаки сами собой сжались, чтобы не психануть.
— Скажешь таксисту во время рейса, что в среду тебе нужно срочно съездить в Губаху, — сквозь зубы произнёс я. — Всё понятно?
— А если он ко мне полезет? Щупать начнёт по-всякому? — Заулыбалась Катька.
— Тогда заплачешь и скажешь, что ты не такая, что не можешь целоваться с первым встречным, — ответил вместо меня Толя Широков, которого девушка тоже начала подбешивать.
— Вот умора, хи-хи, — хитро стрельнула глазками Катрина. — А когда вы мне заплатите пятьдесят рублей?
— Доедешь до «Девятой делянки», выйдешь, скажешь таксисту до свидания и ждешь нас, — объяснил я, загибая пальцы. — Мы приедем, заплатим полтинник и отвезём тебя домой.
— А если он меня в лес повезёт? — Вдруг испугалась девушка.
— Во-первых, у меня с собой пугач, во-вторых мы же следом поедем, — прошипел Широков.
Внезапно расталкивая людей, которые толпились у самого входа в здание автовокзала прорвался Андрюха Рысцов:
— Таксист приехал!
Я глянул в окно и тихо про себя сматерился, так как с моего места никакого таксиста видно не было. Значит, в час пик он останавливался в другом месте! «Андрюша молодец», — улыбнулся я, вспомнив КВН. Затем я быстро сунул руки в сумку, и включил магнитофон, уровень записи, выкрутив на самую большую величину.
— Ну, Катюша, не подведи! — Я отдал сумку девушке, и мы вместе двинулись на выход, по дороге толкаясь с осоловелым под конец рабочего дня народом.
Мотоцикл «Днепр» с коляской я завел гораздо раньше, чем наша Катя подошла к таксисту на красных «Жигулях». И чтобы слежка не выглядела топорно, я решил заранее проехать до швейной фабрики, потому что дальше по дороге водитель «Жигулёнка» мог на самом деле свернуть на малозаметный лесной отворот и скрыться из виду. И хоть Катя вряд ли испугается насильника, она и не такое видела, но на этой операции я за неё в ответе, как в принципе и за Рысцова, и за Широкова.
