— Так это что, до самой смерти не работать? — сделал вид, будто задумался, Максим.
— Какой Горошников свидетель? Он убил, а не я!
— А вот не надо примазываться! — мотнул головой Стасов.
— Тоже в свидетели хочешь? — усмехнулся Максим.
— А мне чужого не надо! Не видел я, как Горох убил!
— А он убил?
— Ну а машина откуда?
— Горох говорил тебе, что убил?
— Врать не буду, не говорил. Но не просто же так он от вас бегал.
— А машину Драбова он пригнал?
— Я не знаю, чья машина. Пригнал, сказал, разбирай.
Максим торжествующе улыбнулся. Удалась клизма, промыли они Костарева, теперь только тазики успевай подставлять. И очень хорошо, если он сольет своего дружка под протокол.
Глава 7
Лицо круглое, широкое, глаза маленькие, глубоко посаженные. Нос, если взять в отдельности, нормальный, ничем не примечательный, но на таком лице почему-то смотрелся, как пятак на поросячьей морде. Мощный парень, крепко накачанный. Он и осознавал свою силу, и гордился ею. Гринякин Александр Васильевич, восемьдесят девятого года рождения.
— Охранное предприятие «Легат». — Одним глазом Малахов смотрел в удостоверение частного охранника, а другим на его владельца.
— Все законно, начальник, — небрежно скривился мужчина.
— Что законно? Людей похищать?
Увы, но частные охранные предприятия законом не запрещены, а это, считай, военизированные предприятия со своими приоритетами, правилами, дисциплиной и вооружением. И особым подразделением с отмороженными головорезами. И чуть ли не за каждым таким предприятием стоит криминал. У Борщевика «Легат», у братьев Лазаревых наверняка своя силовая структура. Комбинат огромный, для охраны требуется большой штат. Надо с этим делом разбираться, раскладывать по полочкам, вести учет.
— Каких людей?
— Костарева Эдуарда Павловича.
— Не знаю такого.
— Он как узнал, что вы собираетесь его убить, так сразу все рассказал. Да и ребята мои видели, как вы его похитили… Так, Горького, дом тридцать шесть. — Артем заглянул в свои записи. — Правильно?
— Что правильно? Не знаю никакого Костарева. И на Горького мы не были.
— И в поселке Весеннем тоже?
— Что мы там забыли?
— И там вас видели, и на Горького. И как Костарева похитили, видели. Да и заявление потерпевшего есть. — Малахов поднял лежащую на столе папку и тут же небрежно ее бросил. — Заявление, протокол допроса…
— Не знаю ничего!
— И знать не хочешь?
— Нет!
— А если Костарев Грамаря уже сдал? Что с тобой будет, Гринякин? И с тобой, и с твоими дружками.
— Ничего не понимаю.
— И Грамаря не знаешь?
— Ну, слышал.
— Он вашей охранной фирмой командует?
— Нет.
— Или ты просто приписан к этой фирме, а служишь ему напрямую.
— Не понял, о чем это ты, начальник?
— Служишь Грамарю?
— Нет.
— С тобой все ясно. Дело будем заводить на вас, гражданин Гринякин. По факту похищения гражданина Костарева. Группа лиц по предварительному сговору — это до двенадцати лет лишения свободы.
— Сколько? — не сдержал эмоций бандит.
— А там еще какие-то факты из вашей многострадальной биографии вскроются. Возможно, причастность к убийству гражданина Драбова.
— Понятия не имею, кто такой!
— Ну все, можешь идти. В камеру.
— Мне не могут дать двенадцать лет! — мотнул головой Гринякин.
— Могут, еще как могут, — жестко сказал Малахов.
Привыкли местные отморозки к бандитской вольнице, что хотят, то и делают, даже полицейское начальство им не указ. Земский, Хохлатов, Чиркин, возможно, Долгачев… Не хотел бы Артем пополнить этот скорбный список, но все возможно. Только если ему суждено сгинуть, уйдет он не с пустыми руками. Доберется он до Грамаря, а возможно, и до самого Борщевика. Это не так уж и трудно, если работать от души, без страха и упрека. Как это делают его ребята. И Костарева взяли, раскрутили, и его похитителей. Огромную работу они проделали, Артем отпустил их домой, пусть отдыхают. А он останется в отделе. Нельзя ему отсюда уходить, пока майор Штанов, можно сказать, на задании. Люба подъехать должна. Переживает она за мужа, поэтому держит руку на пульсе событий.
— Зря ты это затеял, начальник! — скривился бандит.
— Угрожаешь? — улыбнулся Малахов. — Ну, давай!
— Мы ведь нормально живем, никого не трогаем. Спокойно дела делаем, а ты лезешь. — Гринякин замолчал, как будто сделал паузу, но продолжать не стал, Малахову пришлось вытягивать из него слова.
— Ну, чего ты замолчал, давай, говори, дальше угрожай!
— А что угрожать, ты сам все понимаешь!
— Что я понимаю?
— Ну, что не держатся здесь такие, как ты, начальники.
— Убивают их?
— Да нет… — ухмыльнулся Гринякин.
— Убивают. Но ты меня не напугал.
— Смелый?
— Сильный.
— Да ну! — Гринякин цокнул языком, окинув Малахова оценивающим взглядом.
Вроде и неслабо выглядит начальник, и брутальный, и атлетического телосложения, но, как говорится, и не таких видали.
— Не веришь?
— Да мне-то что с того, верю я или не верю.
— Ну, можешь прямо сейчас домой отправиться.
— Это как?
— Через спортзал.
— В каком это смысле?
— В кулачном бою схлестнемся. Наденем перчатки, разомнемся. Твоя возьмет — домой пойдешь. Если моя возьмет, расскажешь мне, зачем вам Костарев нужен.
— Ты это серьезно?
Артем нисколько не шутил. Он бы с удовольствием сейчас размялся. А спортзал хоть и небольшой, зато совсем рядом, в подвал спуститься надо. В нем целых два помещения, в одном силовые снаряды, в другом борцовский ковер.
— Назвать слово, которое начинается с двойной «эс»?
— Да я не ссу… Просто за тебя переживаю!
— А вдруг проиграешь? Вдруг что-нибудь мне расскажешь. Это ведь ты против Грамаря пойдешь.
— Да я-то не проиграю… Просто мне за мента впаять могут.
— С-страшно?
— Ну, хорошо!.. Бокс! Кикбоксинг!
— Мне больше нравится без правил. Но, поскольку ты под стражей, давай просто бокс.
