— Может, он в другом каком-то ресторане?
— Да нет, он большую часть времени дома проводит. Там у него все условия для жизни. И транспортные коммуникации. В том числе и водные. На катере может уйти.
— Это плохо?
— Ожогин с рыбоохраной должен договориться. Если должен, договорится.
Катера Ожогин организовал, пути отхода отрезали, усадьбу Борщевика худо-бедно окружили. И даже штурм провели. Но все безрезультатно. Охрана не сопротивлялась, но только потому, что Борщевик куда-то уехал. Причем не так давно. И судя по всему, с вещами.
— Боюсь, что предупредили его, — вздохнул Новочадов.
Малахов кивнул. Именно этого он и боялся.
— Вопрос, по какому телефону.
Знать бы номер телефона, которым пользуется Борщевик, провести геолокацию, глядишь, и на задержание бы вышли. Может быть. А может и не быть. Не всякий телефон можно отследить. Не всякий телефон берут с собой в бега.
— Да кто ж знает, — развел руками Новочадов.
— Ничего, все дороги перекроем, аэропорты, — как-то не очень весело сказал Макс.
— Да и Москва может подключиться. — Новочадов выразительно посмотрел на Малахова.
— Ну да.
Если Борщевика предупредили, если он правильно оценил угрозу, то найти его будет очень сложно. Практически невозможно. Заляжет на дно и будет сидеть, пока волна не уляжется. А бояться-то ему по большому счету нечего. Задержанный Стачкин молчит, не сдает Борщевика. И его раненый дружок ничем не лучше. Да и вряд ли Борщевик убивал лично. Ну, присутствовал, и что?… Вот если бы кровь на его одежде обнаружить. А это вполне возможно. Горбина били жестко, а значит, брызгала кровь, слюна, что-то могло попасть на одежду Борщевика, он мог об этом даже и не знать…
Малахов же подъезжал к зданию ОВД, когда позвонил Штанов.
— Да, Юрий Дмитриевич, — с кислым видом отозвался он.
— Артем Иванович! Тут Люба спрашивает, как у вас там с обедом.
Артем уныло глянул на Макса. Надо было домой, на Колхозную ехать, там и обед, и с мыслями собраться можно.
— Да что-то настроения нет.
— Чего так? Может, Борщевика упустили?
— Юра! — скривился Артем.
— Информация вам нужна.
— Передавай привет Любе!
— А информацией у вас кто руководит?… В Астраханке Борщевик. Только что подъехал. Не знаю, надолго ли.
— Ты не шутишь?
— Шутками я не заведую…
— Шутками у нас Макс заведует, — где-то неподалеку, в машине засмеялась Люба.
— Ну, вот и хорошо. Держитесь за информацию, шуток мы вам сейчас подвезем. И сидите тихо!
Глебовка находилась в соседнем районе, добирались до места чуть больше часа.
Штанов не обманул, Борщевик действительно находился в небольшом кирпичном доме, за высоким железным забором. Взяли его по-будничному просто. Водитель пахана открыл ворота, чтобы выгнать «Гелендваген», Малахов остановил машину, перекрыв джипу дорогу.
Максим и Новочадов скрутили водителя, Малахов со Стасовым прошли в дом, а там только Борщевик. Он собирался в ванную, взял халат, полотенце, но Артем лишил его удовольствия. Надел на него наручники.
— И что это значит, начальник? — буркнул Борщевик.
— А где охрана, гражданин? — усмехнулся Малахов. — Одного водителя взял? Чтобы внимание не привлекать?
— Это ты о чем?
— Бегал ты от меня, гражданин Борщовников. Но не убежал!
— Не убегал я. Но если ты настаиваешь, давай поговорим.
— Поговорим. Обязательно поговорим. В отделе.
— Помыться-то дай!
Малахов покачал головой. Часы на руке у Борщовникова, перстень, печатка — на этих предметах вполне могли остаться микрочастицы слюны или крови потерпевшего. Да на волосах могли осесть микрочастицы.
Борщовника погрузили в машину, его верхнюю одежду Артем бросил в багажник. Задержанного водителя поместили в «Гелендваген», Стасов сел за руль, Макс к нему присоединился. Малахов собрался возвращаться в город в паре с Новочадовым. Но появился Штанов, достал наручники.
— Юрий Дмитриевич, все уже закончилось, — усмехнулся Малахов, с благодарностью глядя на него.
— Да я просто не знаю, налезет мне на руку или нет…
Он надел браслет на свое запястья, попробовал его застегнуть, но не получилось.
— Странно!.. Может, у вас получится?
Новочадов смотрел на Штанова, как на законченного придурка. Но руку, тем не менее, протянул. И не очень удивился, когда на его запястье защелкнулся браслет. Понимание пришло чуть позже, когда второй браслет замкнулся на руке Штанова.
— Вы задержаны, товарищ майор!
— Эй, что такое?
— Это он Борщовникову звонил! — Штанов сурово смотрел на Новочадова.
— Сдурел, Штанов!
— Разговор перехвачен и записан!
— Это ты ловко, дорогой ты наш товарищ Штанов/
Малахов сам лично отобрал у Новочадова пистолет. Передернул затвор, вынул обойму.
— Есть, конечно, возможность застрелиться. — Артем всем своим видом давал понять, что и не надеется на это.
— Да сговор это! Должность моя вам нужна!.. Не было никакого звонка!
— А номер телефона?… Как мы Борщевика выследили? — спросил Штанов.
— Шах и мат тебе, не товарищ ты нам, майор!
Малахов затолкал Новочадова к себе в машину. Он, конечно, совсем не прочь видеть того же Павлова в должности начальника уголовного розыска. Или Стасова. Но об этом он сейчас думал в последнюю очередь. В первую очередь его смущала легкая победа. И Борщевика взяли, и «оборотня» выявили. Слишком просто все. Не последует ли за всем этим такое же быстрое разочарование?
Борщевик молчал всю дорогу. Не угрожал, не требовал адвоката, просто о чем-то думал, взвешивая, анализируя. Молчал и Новочадов, нервно посматривая по сторонам. Он явно верил в могущество своего криминального босса и ждал нападения. Думал об этом и Артем. И продолжал думать, когда появились сначала одна, а затем и вторая патрульные машины. К двум случаям предательства со стороны сотрудников мог добавиться и третий.
Но все обошлось. Малахов доставил Борщовникова в отдел, там и отдал его на растерзание криминалистам. И перстень его на экспертизу забрали, и часы, и верхнюю одежду, с волос клок состригли, взяли смывы с рук. Пока одно-другое, Артем просмотрел посмертные фотоснимки потерпевшего. Досталось Горбину: крепко лицо разбито, на голове ссадины, гематомы. Но даже изуродованное лицо показалось ему знакомым. Он позвал Павлова, тот показал ему прижизненные снимки Горбина. Артем кивнул, рассматривая фотографию. А ведь это Горбин приходил к Земской, просил за Еву Лазареву.
