После проведенных процедур Борщовникова доставили к Малахову в кабинет.
— Надеюсь, вам объяснили, зачем ваши часы отправились на экспертизу? — спросил Артем.
— Не убивал я никого, — скривился Борщевик.
— Кто убивал?
— Не знаю. Станок бил, Клемень… Пятак тоже бил… Кто из них, не знаю.
— По голове кто бил?
Согласно предварительному заключению судмедэкспертизы, смерть наступила в результате удара по голове тупым предметом. Подробности вскроются. В прозекторской на анатомическом столе.
— Да все били… Я не бил!
— Но и не останавливали.
— Почему же не останавливал? — хмыкнул Борщевик.
Потому что не остановили. Плохи ваши дела, гражданин Борщовников. Если на часах найдут следы крови, вам предъявят обвинение в убийстве.
— Предъявить не трудно. Удержать сложнее.
— А если еще у вас в доме колье найдут…
— Какое еще колье? — голос у Борщевика дрогнул.
— А которое Горбин с Лотковой снял.
— Я здесь при чем?…
— Знаете, Борщовников, почему ваши адвокаты вам не помогут? — Артем сурово смотрел бандиту прямо в глаза.
— Рука Москвы?
— И давить она будет жестко.
— Ну, почему же будет… Не убивал я Земского. Не убивал я Хохлатова. Не убивал я Чиркина.
— Вы правильно все понимаете. Но я вам не верю.
— Доказательств все равно нет.
— А Горбин?
— Горбин… Это ведь он Земского грохнул! — сказал Борщовников затравленно глянув на Малахова.
— Как это можно доказать?
— Ну как… Станок слышал, Клемень, Пятак.
— Когда слышали, где?
— Вчера… И я слышал…
— Может, попробуем с самого начала? Зачем вам понадобился Горбин?
— Да затем и понадобился. Затем, что дочь Лоткова убили.
— Кто убил?
— Убил этот, не помню, как его зовут… муж.
— Муж убил?
— Муж убил. И ушел. А Горбин пришел. Зачем он приходил?… Знаешь, кто такая Ева Лазарева? — спросил Борщевик, проницательно и с насмешкой глядя на Малахова.
Похоже, он знал, где ночевал Артем.
— Заманивает она тебя. Наиграется и убьет…
— Сам-то ты в это веришь? — качнул головой Малахов.
Слышал он о синдроме Клеопатры. Или самки богомола, которая отгрызает голову своему самцу после совокупления. Но это хоть и патологическая, но лирика. Не могла Ева убивать просто так, из маниакальных побуждений. Тем более начальников районной полиции. А если мужчины и гибли, то совсем по другой, хотя и близкой к Лазаревой причине.
— Горбин не Лоткову приходил убивать. Ему нужен был ее муж… Вспомнил, Козоев… Потому что он с Евой был.
— Может, и был.
— Но я-то думал, что это меня подставить хотят. У Грамаря был конфликт с Лотковым, а его дочь умирает рядом с «Регатой». Ты же не просто так тогда к нам вломился?
— Не просто так.
— А я узнал про человека с родинкой, пацаны пробили, вышли на Горбина. Дело пяти минут. Город у нас не самый большой.
— От Новочадова про человека с родинкой узнал?
— Может, и от него…
— И что Горбин сказал?
— Да то и сказал, что из-за Лазаревой все происходит и Козоев должен был умереть.
— Сильное признание.
— А он понимал, что с ним все…
— Тогда он и про колье должен был рассказать?
— А я знал про колье? — и снова голос у Борщевика едва заметно дрогнул.
— От Новочадова?
— Ну, может, и знал…
— Где колье?
— А если я его добровольно верну?
— Вячеслав Евгеньевич! — аплодируя, тихонько хлопнул в ладоши Малахов.
— Я Горбина не грабил, он сам отдал.
— Где-то у тебя в доме лежит, я правильно понял?
— Нет, не в доме… Сказал же, возвращаю добровольно!
— Попал ты, Борщовников, крепко попал.
— Не веришь, что это Ева твоя все устроила?
— Почему моя?
— Горбин мне все сказал.
— Он знал?
— Он знал, что ты ночуешь у Лазаревой… И Земский тоже у нее ночевал. А потом вдруг раз — и нет его.
— Горбин с ним решил вопрос?
— Ты же все равно не поверишь.
— Горбин признался в убийстве Земского?
— Ну, напрямую нет. Но дал понять… Я хотел напрямую спросить, но не успел…
— Умер?
— Сидел, смотрел… А потом раз — и зажмурился.
— По голове его сильно били.
— Били сильно!
— Возможно, до состояния полного бреда, — кивнул Малахов.
В принципе Горбин мог убить Земского. И вынашивать планы против Козоева мог. Если он приходил к жене Земского, угрожал ей расправой над дочерью, то мог. Но так не хотелось верить Борщовникову. Тем не менее, попал бандит конкретно. И он это понимает, потому и стелется перед Артемом, лишь бы поверили.
— Нормально ты так свою новую подружку защищаешь, — скривился Борщевик.
— А кого мне защищать, тебя?
— Защищать не надо. Но мы можем договориться.
— О чем?
— Я не трогаю тебя, ты не трогаешь меня…
— Это ты зря!.. — Артем презрительно смотрел на бандита. — Я должен предложить тебе такой вариант. Но ты этого не заслужил.
— И что я сделал не так? — заметно разволновался Борщевик. — За Грамаря мог спросить. Спросил?… А ведь мог!..
— Это ты хорошо устроился в этой жизни, — усмехнулся Малахов. — Тепло тебе в твоем болоте, светло, сытно, и комары не кусают. И лень шевелиться, и страшно, вдруг на части начнут рвать. Заплесневел ты, как тот пенек, мхом порос. И грибами… Не страшный ты, совсем не страшный.
— Это пока я не разозлился!
— Чтобы злиться, зубы нужны, а ты гнилыми пеньками меня пугаешь.
— Я ведь правда могу разозлиться! — распалился Борщевик.
— Но в то же время как ты мог своими пеньками Хохлатова загрызть? Мужик он крутой… Я слышал, он приходил к тебе разбираться!
— Он про Земского выяснял.
— И что?
— Да ничего… Я сказал, что не при делах…
— Ты ему сказал, что Земский с Лазаревой встречался?
— Не знал я ничего об этом… А если бы знал, не сказал.
