— Так не возвращался он.
— Нет?
— Мы ждали, ждали… — Матвейчук зевнул, поднял руку, но рот прикрыть не успел.
— Может, он мимо прошел, пока вы спали? — усмехнулся Сазонов.
— Да как там мимо пройдешь… Ну если только с пути сбиться.
— Поехали, покажешь, куда он ходил, где вы его ждали.
Сазонов с Лешкой не церемонился. Он хоть ничего и не совершал, но капитан поместил его в зарешеченный отсек автомобиля.
Ехали недолго, минут десять. Остановились у крайнего дома на Виноградной улице, в обход которого к морю вела тропинка. Дом, тропинка к морю, за ней куст орешника и сразу же виноградники до самой горы. На этот куст Матвейчук и указал.
— Мы здесь остались, а Гена пошел.
— А вы не спали, ждали, когда вернется?
— Ну я точно не спал…
— Что говорил Гена, когда уходил?
— Сказал: вина принесу.
— Тесть же не давал ему вина.
— Сказал: сам возьму.
— Силой?
— Зачем силой? Он знал, где у тестя ключ от подвала хранится.
— А нож у него был?
— Был. Перочинный. — Лешка показал на пальцах длину клинка. Сначала сантиметров пятнадцать, затем сбавил до десяти. — Сырок нарезать, сальца нарубить.
— А деньги брать собирался?
— У тестя?
— У него.
— Нет, не собирался, но про деньги говорил. Куркули, говорил, кугуты кубанские. С приезжих деньги дерут, а делиться не хотят. И дома им сдают, и вином поят, как родных. Но за деньги!..
— Понятно… Значит, вы здесь, под кустом, а Гена ушел и не вернулся?
— Нет, не вернулся… Голос мы его слышали! — Лешка шепнул себя по лбу ладонью.
То ли на радостях от того, что вспомнил, то ли мошка какая-то села.
— Когда вы голос его слышали? — спросил Игнат.
— Точно не знаю… Но мы уже долго в кустах сидели.
— Гена с кем-то говорил?
— Да, кому-то что-то сказал…
— Кому, что?
— Слышь, брат, может накинешь еще сверху? — просительно сказал Матвейчук. — Я нормального портвешку куплю, а то в падлу всякую бурду пить!
Игнат кивнул, вынул из кармана десять копеек.
— «Массандру» купишь.
— Какую «Массандру»? — удивленно и строго повел бровью Сазонов. — Забираем его! По подозрению в убийстве.
— Какое убийство? — встрепенулся Матвейчук.
Игнат пристально посмотрел на него.
— А Гена своего тестя зарезал!
— Да нет! — Леша, казалось, не мог в это поверить.
Возможно, он не играл и действительно только сейчас узнал об убийстве. Но, возможно, он просто забыл, что было ночью. Провалы в памяти у алкашей — дело обычное.
— Что ты там слышал, когда Гену ждал?
— Ну он обрадовался кому-то!
— Как ты это понял, что он обрадовался?
— Он громко так сказал: «О-о»!
— И все?
— Это громко сказал, поэтому я услышал. А потом он тише стал говорить.
— А почему ты не пошел, не посмотрел, что там происходит?
— Да мы со Славиком так хорошо присели. — Матвейчук показал на куст. — Неохота было подниматься.
— Присядешь. Еще как присядешь! — Сазонов крепко вцепился ему в руку, подвел к «уазику» и снова запихнул в «собачатник».
Однако сам в машину не сел, пешком вернулся к орешнику, но останавливаться не стал, продолжил путь по тропинке. Игнат двинулся за ним. Они свернули влево, пошли по кромке обрыва над морем.
За первым по счету домом Сазонов споткнулся и едва не провалился в скальный пролом, от которого к морю под крутым углом уходила тропинка. Вот именно на таких спусках курортники и ломали себе ноги. И Сазонов мог заработать себе неприятность, если бы Игнат не подхватил его.
Вытаскивая Сазонова из пролома, Жуков заметил на известняковом грунте свежий след от рифленой подошвы с кругом в районе пятки.
Такой след могла оставить, например, кроссовка. Может, кто-то из туристов здесь ходил. Ночью здесь довольно оживленно, возможно, Гена девушку какую-нибудь встретил и осчастливил ее пьяной своей радостью. Девушка могла шарахнуться от него, соскочить в пролом и побежать к морю. Подошва отпечаталась частично, размер обуви не определить.
А может, сам Гена свалился с обрыва и козлом доскакал до моря. А может, и намеренно побежал под откос, чтобы не встречаться со своими дружками.
— Не так уж здесь и гладко, — качнул головой Сазонов.
— Да, не ровно, — кивнул Игнат. — И овраги.
По тропинке вдоль кромки обрыва они прошли всю линию домов и встретили на пути еще как минимум три места, откуда можно было бы попробовать спуститься к морю. Но зачем Гене такие скачки, когда он мог спуститься к реке, до которой совсем близко? Спуститься к реке, пройти под мостом, выйти к виноградному полю, а там уже напрямки к своему поселку. А дружки спокойно себе спали, пока он уходил.
— А ведь они спали! — усмехнулся Игнат, вспомнив лежащего на скамейке Матвейчука.
— Это ты о чем?
Сазонов открыл калитку, через которую мог зайти во двор дома через огород. Калитка открыта, не на замке. Забор высокий из стальной сетки, через него видны люди у дома, один в белом халате. Следственно-оперативная группа пожаловала, судмедэксперт уже в деле.
— Может, Гена спит сейчас где-нибудь. И в ус не дует.
— Спит? — удивился капитан.
— Ну, он же выпивал с дружками, может, вырубились. Был у нас один случай, грабитель забрался в квартиру, нашел деньги и бутылку коньяка. Напился и уснул.
— И такое может быть, — пожал плечами Сазонов.
— Я бы вдоль реки прошелся, кустарники там пышные, трава мягкая.
— Пройдешься? — немного подумав, спросил Сазонов.
Решился-таки отпустить Игната. Все-таки поверил в подлинность документов. И не зря.
— Пройдусь.
Игнат не хотел идти в дом, смотреть на мертвую тетю Витю. А Лию он не заметил, видимо, домой ушла. Или даже к своим дружкам-уголовникам.
Лию он увидел на знакомой полянке у гнутой ивы. Она полулежала на спине в той самой позе, в которой Игнат познавал ее вчера. Кофта у нее длинная, застегнутая на все пуговицы, а ноги открытые. Утро не самое теплое, роса и на траве, и у нее на босоножках. А она полулежала, закрыв глаза, то ли спала, то ли о чем-то думала.
Услышав шорох ног, девушка вздрогнула, открыла глаза. Увидела Игната, оттолкнулась от дерева, твердо встала на ноги и посмотрела на него если не зло, то враждебно.
