Лия подошла к Зойке, обняла ей.
— Лийка, ты чего? — всполошилась та.
Отец вопросительно глянул на Игната.
— Нашли мы Гену. В пещере.
— В какой пещере? — Зойка смотрела не на Игната, она спрашивала у Лии.
— Там он лежал.
— Как лежал?
— Убили его.
— Да нет!
Мама взяла Зойку за плечи, Лия — за руку.
— Не убивал Гена твоего отца, — сказал Игнат. — Но видел, кто это сделал.
— Кто? — Зойку трясло как в ознобе.
— Ну, есть подозрения.
— Кто?
— Как только узнаю точно, так сразу же и скажу!
— Давид? — спросила Зойка.
— Почему Давид? — Игнат внимательно посмотрел на женщину.
— Почему Давид?! — задумалась она.
— Да, почему Давид?
— Ну не знаю… Ходил тут, высматривал.
— Когда ходил?
— Недавно… По берегу ходил, за огородами. И во двор заглядывал. И на море смотрел…
— С нами поздоровался, — сказала мама.
— А на море у нас чайки, — глянув на Лию, скривил губы Игнат. — И бакланы.
— Бакланы уже возвращаются. — Лия глянула по сторонам, но ни Талого не увидела, ни Котляра.
И Давид нигде не фигурировал. А ведь он где-то рядом.
— О чем это вы? — встревожилась мама.
— Да все о том. Кто-то же убил Гену.
— Где он? В пещерах, говоришь? — засуетилась Зойка и приподняла руки, как будто хотела поправить спадающий с плеч платок.
Но не было никакого платка, плечи открытые, кожа облезает от загара.
— Не надо никуда, — качнул головой Игнат. — Милиция там, преступников ищет по всему побережью.
— С собаками. И вертолетами, — с иронией, но с самым серьезным видом сказала Лия.
— Да? Ну тогда не надо им мешать! — Мама взяла Игната за руку, провела во двор.
И отец за ними. Лия тоже. А Зойка осталась. Стоит как в воду опущенная и хочет, но не может расплакаться.
— А вы, значит, вместе… ходили? — уже во дворе спросила мама и посмотрела на Игната, на Лию.
— И ходили, и гуляли… И убийцу вместе ищем, — сказал он.
— Это хорошо, — в раздумье кивнул отец.
— Вместе на блатных вышли. Которые нам теперь угрожают. Ножами.
— Блатные, блатные… Когда же вы их всех повыведете? — цокнул языком отец.
— При коммунизме их уже не будет, — и в шутку, и всерьез сказал Игнат.
— Ни блатных, — улыбнулась Лия. — Ни блата.
— Без блата голодно, — усмехнулся Игнат. — Без блата и окрошки никто не нальет.
— А я бы от окрошечки не отказался. — Отец глянул на Зойку, которая все так же пребывала в ступоре.
— И окрошечки, и пирожков, — засуетилась мама.
Пирожков она привезла с собой, окрошку приготовила Зойка, она же приготовила и компот. А отец принес еще и кувшин с вином. Игнат отказался. Настроение, конечно, располагало, но нельзя расслабляться. И спал он сегодня мало, и устал, и жара сморила, хватит и двух стаканов, чтобы выпасть в осадок.
Зойка подошла, села за стол на край скамейки, опустила голову, подумала немного. И вдруг резко глянула на Игната.
— А точно Гена там был? — спросила она.
— В пещере был, а здесь вряд ли. Не убивал он.
— А его кто-то убил?
— Кто-то сильный. Задушили его. Руками.
— И что мне теперь делать?
— Жить!
Зойка глянула на кувшин, отец кивнул, налил ей вина. Она выпила и решительно поднялась.
— И все-таки мне надо идти!
— Тело уже забрали. Тебе позвонят, на опознание надо будет ехать.
— На опознание, — согласилась Зойка.
— Следователь подъедет, скажет. — Игнат усмехнулся.
Телятников если подъедет, то не сегодня. Может, завтра. А скорее поговорит с женой потерпевшего по телефону. А чего в жару куда-то переться, когда можно просто позвонить?
Зойка плохо понимала, что говорит Игнат, но при этом ей требовалось общение. И он говорил, мама ее утешала, а отец подливал вина. В один прекрасный момент Игнат вдруг понял, что Лии рядом нет. Была и вдруг исчезла. Может, домой пошла? Со вчерашнего дня дома не была.
— Я сейчас!
Он сорвался с места, выскочил на улицу. Одновременно с ним из калитки вышел и Давид. Он смотрел в сторону дома, который находился по соседству. И в котором жила Лия с матерью. Давид явно очень торопился. И очень скоро Игнат понял почему.
Лию банально похищали. Талый держал ее за подмышки, Котляр за ноги, они вдвоем несли девушку. Лия брыкалась, но бесполезно. Талый не выпускал ее из захвата и еще при этом умудрялся зажимать рот ладонью.
Лию несли из дома к воротам. А во двор входил Давид. На ходу выщелкивая нож.
— Талый, падла, я тебя сейчас на флаги порежу!
Талый не дрогнул, Лию из захвата не выпустил, он всего лишь остановился. И обдолбанным взглядом уставился на Игната. А Котляр дал слабину, и Лия смогла высвободить ноги из его рук.
Игнат не угрожал, нож не доставал. Талый продолжал держать Лию, руки у него заняты. Жуков этим воспользовался. Он от души размахнулся, со всей силы с оттяжкой врезал Талому и снес его с ног. Лия упала вместе с ним. Котляр шагнул было к Игнату, чтобы помочь своему другу, но жалкая душонка дрогнула, он развернулся на сто восемьдесят градусов и рванул к дому. Но Игнат в два прыжка нагнал его и ударил по ногам. Падая, Котляр влетел головой в чугунный столб беседки, увитой виноградом.
Талый на удивление быстро пришел к себя. Лия уже поднялась, и он тянулся за ней, собираясь схватить за ногу.
— Ну ты и урод!
Игнат подскочил к нему, уложил на живот, заломил руку за спину. В это время стал подниматься Котляр, он мог убежать — некогда связывать Талого. Игнат ударом уголовника кулаком в шею вырубил его. Метнулся к Котляру, заломал его, подтащил к дружку. И увидел направленный на него нож.
— Отпусти пацана! — люто смотрел на него Давид.
Он мог ударить ножом в любой момент. Быстро и точно в глаз.
— С чего это?
— Игнат, не надо! — мотнула головой Лия. — Отпусти его!
— Как это отпусти?
— Я не за тебя подписывался, мент! — Давид презрительно сплюнул себе под ноги.
Игнат мог задержать и Талого, и Котляра, связать их, доставить в участок. Этого Давид и боялся. Если это случится, его обвинят в сотрудничестве с ментами, обзовут гадом и поставят на нож. Ему это и даром не нужно.
