— Зачем вы Петелина убили? — спросил Игнат, усилив нажим на предплечье взятой на излом руки.
— Да не убивали мы! — простонал Котляр.
— А у пещер что сегодня делали?
— За вами шли!
— А Лию куда тащили?
— Да просто!
— Допрос окончен! — криво усмехнулся Давид. — Отпускай!
— Отпускай! — кивнула Лия, чуть ли не умоляюще глядя на Игната.
— Еще раз здесь увижу, будет самосуд, — тихо сказал Игнат. — Жестокий и беспощадный.
— Котляр, я тебе за Лийку кишки выпущу! — хищно сузил глаза Давид.
В это время в себя пришел Талый, он стал подниматься, мотая головой.
— И тебя на нож, падла! — Давид не шутил, он действительно готов был убить.
Игнат видел это по его глазам.
— Баклан ты, Талый! Дешевый баклан! — внесла свою лепту в разговор Лия.
Она, конечно, смотрелась далеко не так грозно, но Талый глянул на нее затравленно. И ничего не сказал.
Игнат не стал плыть против течения. Он, может, и мент, но это его родные места, и здесь привыкли жить по своим законам. Он с силой оттолкнул от себя Котляра, и тот снова врезался головой в беседку, но уже в другой столб.
Спелая гроздь винограда сорвалась с ветки, упала на него, несколько ягод закатились за шиворот.
Но на этом экзекуция не закончилась. Игнат сначала вытолкал за калитку Талого, а затем снова взялся за Котляра. На этот раз он направил его на ствол яблоневого дерева, но урка предусмотрительно выставил вперед руки. К дереву он пристыковался мягко, но все же ткнулся коленкой в ствол. Атам густая побелка.
Отряхиваясь, Талый и Котляр вышли на дорогу. Оба посмотрели на Игната, а Котляр провел пальцем по горлу. Давиду они угрожать не рискнули. И про Лию как будто забыли.
— Можешь меня повязать, — едко усмехнулся Давид, вкладывая нож в задний карман брюк.
— Зачем? Просто отдашь нож! — Игнат протянул руку.
А нож у Давида козырный, лезвие хоть и выкидное, но широкое, длинное. И с «кровостоком». Ручка солидная, на вид крепкая, качественной зэковской работы. Лезвие фиксировалось жестко, в момент удара точно не сложится. А это признак холодного оружия.
— Эй, я не понял! — Давид удивленно повел бровью.
— Нож! — Игнат продолжал держать руку, непоколебимо глядя на него.
— Ты чего, в натуре?
— Холодное оружие, до двух лет лишения свободы. Да ты знаешь.
— Ну ты и сука, Игнат!
Давид достал нож, расстался с ним.
— Ну вот, хоть по имени назвал, — усмехнулся Жуков.
Он выщелкнул лезвие, осмотрел его, заглянул в открывшееся гнездо в ручке. Не видно следов крови, ни малейших признаков. Но на экспертизу он этот кнопочник все же отдаст. Где-нибудь кровь да осталась. Если этим ножом убили.
— Как же тебя так угораздило ментом стать? — с язвительной усмешкой спросил Давид.
— Ну кто-то же должен вашего брата гонять. Совсем из берегов вышли, беспредел средь бела дня творите.
Игнат с досадой глянул на Лию. Синяков и царапин на теле вроде бы нет, но грязные лапы уголовников прикасались к ней, делали больно. Надо было ноги Талому и Котляру переломать, а потом уже отпустить и смотреть, как они ковыляют.
— Это бакланы беспредел творят, — сквозь зубы процедил Давид.
— А ты вор серьезный?
— Ну, еще не совсем вор. Но серьезный. И беспределом не занимаюсь.
— Я так понимаю, Талый и Котляр не твоя кодла?
— Ага, ты меня еще повесткой на допрос выдерни! — ухмыльнулся Давид.
— Заканчивал бы ты с этими делами.
— Ну вот, уже жизни учить начинаешь!.. Ты уже генерал?
— Всему свое время.
— Вот если станешь… Если доживешь до генерала, тогда можешь учить. Тогда я буду тебя слушать. А так извини!
— Тебе бы до моего генерала дожить.
— А это уж как карта ляжет! Я смерти не боюсь, но давай не будем ее дразнить.
— И все равно спасибо! Что за Лию подписался.
— Лия моя девушка, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал Давид.
— Да ну! — вскинулся Игнат.
— Я, конечно, за нее не держусь, но если вдруг она попросится обратно… А она попросится!..
— Не попрошусь! — качнула головой Лия. — Но вы все равно давайте тут без меня…
Уйти она не успела. С улицы к дому подошла ее мать, худенькая сутулая женщина с морщинистым лбом и выжженными пергидролем волосами. Двигалась она живенько, взгляд бодрый, цепкий, под мышкой стеклянная банка с сахаром.
— Здравствуйте, Татьяна Яковлевна! — Давид стоял с непокрытой головой, но пальцы ко лбу приложил, как будто кепку приподнял — в знак приветствия.
Игнат тоже поздоровался, спокойно, без кривляний. Женщина посмотрела на него, на Давида, вперила взгляд в Лию.
— Все хорошо? — спросила она.
— Все хорошо.
Лия взяла ее под руку и повела к дому. И на Игната глянула с улыбкой. Сейчас вернется. Весело ей, как будто и не похищали. А ведь могли унести в поле, а там виноградники до самого горизонта. Все что угодно с ней могли сделать. И почему Игнат не вырвал ноги грязным уркам?
— Хороша! — глядя ей вслед, цокнул Давид.
— Хороша Маша…
— Но не наша?… — улыбка сошла с губ Давида. — Если бросишь ее, я тебя убью.
— Не убьешь.
— Где ты там сейчас… Туда не поеду. Здесь буду ждать… Я долго ждать могу.
— Как там твоя подружка? Не скучает без тебя?
— А тебе в падлу со старым другом поговорить? — едко усмехнулся Давид.
— Старый друг, новый мент.
— Ну, если ты нормальный мент, то ничего… Как оно там, под погонами?
— Ничего.
— Только не говори, что всю жизнь мечтал преступников ловить.
— Не говорю. Попал в веселые войска, в конвое одно время служил.
— Это ты влип. С такой биографией только в менты.
— Я не жалею.
— Так, погоди, а про какого Петелина ты говорил? — вспомнил вдруг Давид.
— Гену Петелина мы нашли. В пещерах. — Игнат махнул рукой в сторону Михалевки.
— И Котляр его убил?
— Котляр или Талый.
— Ты, извини, конечно, но я не мог их тебе сдать! Они хоть и бакланы, но мне вилы! — Давид приложил к горлу два пальцы.
— Понимаю.
— Никуда они от тебя не денутся… Так, погоди, а зачем они Гену убили?
