— Лет через десять.
— Не понял.
— Как на пенсию выйду, так и верну.
— Так быстро на пенсию?
— Служба такая. С вредными элементами работаем, организм быстро изнашивается.
— Ну что ж, попробуем дожить до твоей пенсии… Доживем? — глянув на Лию, нахально усмехнулся Давид.
— С тобой, что ли? — фыркнула она.
— Я знал, что ты об этом мечтаешь!.. Пойду я, — продолжая смотреть на Лию, сказал Ерогин. — Если что, заходи, я все прощу!
Скользнув по Игнату ядовито-насмешливым взглядом, Давид открыл калитку и скрылся в сумраке своего двора. Поднялась и Лия. Не глядя на Игната, она прошла мимо своей калитки. Похоже, решила прогуляться.
Игнат в два шага догнал ее.
— И о чем вы говорили? — спросил он.
— О том, кто убил тетю Вику! — не без сарказма ответила Лия.
— По-твоему, это смешно?
— О любви мы говорили. Давид хочет, чтобы я к нему вернулась.
— Так в чем же дело?
— Не люблю я его… Я тебя люблю.
Лия остановилась возле куста, посмотрела Игнату в глаза, обвила руками шею.
— И всегда тебя любила. Сколько себя помню… А ты меня раньше и не замечал.
— Ну, сейчас-то я вижу только тебя.
Лия ничего не сказала. Нежно улыбнулась и поцеловала Игната в губы, в разы повысив ценность текущего момента.
Глава 11
Взгляд мутный, зрачки суженные, но рука твердая, пальцы двигаются четко в заданном ритме. Вложи в эти пальцы нож, и он закрутится, завертится, из руки точно не вывалится. Не было ножа у Талого, но он вертел пальцами так, будто им жонглировал, и при этом не сводил глаз с Игната. И улыбался, давая понять, что нисколько его не боится.
— Ну и какого беса? — спросил Жуков, останавливаясь. И глянул по сторонам, вдруг Котляр где-то рядом.
Они с Лией возвращались с моря, а этот черт стоял на взгорке, поджидая их.
— Да вот, глянуть на тебя хочу.
— Глянул?
С Баштаном Игнат говорил позавчера, вчера звонил Телятников, уточнял, при каких обстоятельствах он получил ножевое ранение. А сегодня Талый уже на свободе. Не думал Игнат, что отморозка отпустят так быстро.
— Не убивал я твою тетку, — сказал Талый.
— Викторию Максимовну.
— Викторию Максимовну, — повторил уголовник и склонил голову, будто хотел сплюнуть в знак презрения. Но сдержал себя. Знал, с кем имел дело.
— Не убивал?
— Нет… Катька нас видела.
— Катька? — усмехнулся Игнат.
— Больше ничего не скажу.
— Да я пока и не спрашиваю. А появятся вопросы, обязательно спрошу.
— Не лезь ко мне! — хищно сощурился Талый.
— А то что?
— А то все!
— Угрожаешь?
— Тебя никто не трогает. И ты никого не трогай. Я тебе сказал.
С ухмылкой глянув на Лию, Талый развернулся на сто восемьдесят градусов. И пошел. Руки в брюки, брюки клеш.
— Кто такая Катька? — спросил Игнат.
— А я что, всех их Катек знать должна? Я с ними на малинах не тусовалась.
— Наверняка лажа.
— Лажа не лажа, а Баштан точно на Талого наехал. И слово свое Баштан держит. Поэтому Талый к тебе и подошел. Ты не трогаешь их, они не трогают нас.
— Договорняк?
— Договорняк.
— На тетушкиной крови?
— А что у тебя есть против Талого?
Игнат надул щеки и с шумом выпустил воздух. Телятников ничуть вчера не расстроился, выслушав Игната, говорившего в пользу Талого. И даже с чувством облегчения сказал, что экспертиза ножей ничего не показала. На одном только из тех ножей обнаружилась кровь и та куриная.
Отсутствие результата облегчало Телятникову задачу. Свалить всю вину на Петелина, а затем объявить в розыск случайного убийцу — это куда лучший вариант, чем вести следствие сразу по трем трупам с явным курсом на тупик. А так два убийства из трех, считай, раскрыты.
— Нет у тебя ничего… И на Давида нет.
— Пока нет.
Игнат мог заняться Ерогиным. Отсутствие крови на ноже еще не факт. Давид же не дурак, чтобы таскать с собой орудие убийства. В Новороссийск нужно ехать, выяснять, где он там находился в ночь убийства. Но с таким же успехом он мог побывать на малине, чтобы пробить вопрос по Талому. Давид общался и дружил с опасными людьми, неготовыми идти на контакт с уголовным розыском.
— Вот когда будут, делай с ними все что угодно.
— Будут.
Игнат обошел всех, кого только можно, но копилку сведений о предполагаемом преступнике так и не пополнил. Оксана с Леной видели высокого парня, которого приняли за Игната, на этом и все. Никто ничего не видел, пьяный Миша все проспал. А ведь Игнат очень надеялся на свидетелей.
— Чур, я первая в душ! — открывая калитку, сказала Лия.
Она отправилась в летний душ, а Игнат подсел к Зойке, которая сидела за столом у летней кухни. В одной руке бокал белого вина, в другой — сигарета. Женщина была изрядно под хмельком.
Рано утром, пока не жарко, она ездила в город, Лешку Матвейчука собиралась проведать. Рана у него действительно неглубокая, опасности для жизни нет, но из больницы его не выписывали.
— Есть будешь? — спросила она, глядя куда-то в мутную даль перед собой. — Окрошки налью. Холодная.
— А вино?
Игнат потрогал кувшин. Уже не запотевший, но недавно из холодильника.
— Чистый стакан на кухне.
Игнат кивнул, сходил за стаканом, налил себе вина. Выпил холодненького сухачка, закурил. Отличное вино у дяди Вали. А сигареты он курил дрянные. Игнат уже исправил положение, разжился пачкой «Винстона», Лия организовала.
— Как там Лешка? — поинтересовался Жуков.
— Да ничего, жив-здоров, привет тебе передает… Выпишут скоро.
— Это хорошо.
— Замуж меня зовет.
— Ну жук! — негромко хлопнул в ладоши Игнат.
— А зачем он мне? Шило на мыло?
— Это правильно. С алкашом не жизнь, с алкашом сама знаешь как.
— Но в то же время — кто не пьет?…
— Одно дело пить, другое — выпивать…
— Отец выпивал, — кивнула Зойка. — Дядя Гора крепко прикладывался… А ты знаешь, отец мой твою тетушку терпеть не мог.
— Не знал. Но догадывался.
— А потом взял и женился… Ну, не женился…
