За домом Игнат наблюдал до глубокой ночи, но так и не рискнул забраться во двор, проникнуть на летнюю кухню в поисках чего-нибудь вкусного. Ягоды — это, конечно, хорошо, но еще лучше их есть в виде начинок в пирожках, варениках. В горах, у реки, он подловил селезня, сработали силки на зайца, нескольких крупных голавликов рубашкой выловил. Не голодал, но по хлебушку соскучился.
Никто бы не стал устраивать засаду в доме Ерогиных, туда Игнат и направился. Ночь глубокая, даже курортники спят. А Евгения Александровна сдавала комнаты отдыхающим, поэтому и двор ее дома не охранялся собакой. И ходить по участку можно, не особо привлекая внимания. Калитка, правда, на запоре, но Игнат легко перебрался через забор.
Он подошел к самому дому, сел на скамейку напротив крыльца и посмотрел на часы. Два часа сорок шесть минут. Все спят, в доме тишина, ни одно окно не светится. Игнат не спешил ломиться в закрытую дверь. Он просто ждал — в готовности к немедленному рывку. Он чувствовал в себе силы и точно знал, что уйдет от любой погони.
Ждал он недолго. Открылась дверь, из дома вышла Евгения Александровна — заспанная, в халате поверх еще более длинной ночнушки. Она не ожидала увидеть Игната, поэтому вздрогнула, заметив его.
— Кто здесь? — спросила она.
Женщина не подалась назад, но глянула на дверь, за которой мог находиться Давид. Не чувствовала она за собой никакой поддержки, знала, что на помощь к ней никто не придет. Значит, Давида в доме нет. И засады тем более. Впрочем, Игнат мог ошибаться.
— Доброй ночи, Евгения Александровна. Если она добрая.
— Игнат, ты, что ли?
— Да вот, на ночную жизнь перешел. Вы же в курсе почему?
— Да слышала.
Женщина оправилась от неожиданности, размеренным движением руки поправила волосы.
— Говорят, меня тут с собаками искали.
— Собак не видела, но искали.
— А где Давид?
— Нет его, в Новороссийске… А зачем он тебе?
— Да попал я, крепко попал. В общем, паспорт мне нужен. Только Давид может мне в этом деле помочь.
— Откуда у него паспорт? Он грузчиком в порту работает.
— Возможно, ему известно, кто может помочь.
— Ты бы не впутывал его в эти дела! — Евгения Александровна строго смотрела на Игната.
— Да нет, я не собираюсь… Просто спросить хочу. Если знает, скажет, если нет, настаивать не буду.
— В Новороссийске Давид.
— Новороссийск большой. Где он там обретается?
— Я же говорю, грузчиком он там работает. В порту.
— И порт большой… Да и не грузчики там, а докеры.
— Не знаю. И где он живет, не знаю.
— А здесь он когда будет?
— Не знаю. Ничего не знаю! — Евгения Александровна нервно мотнула головой.
— Он дней пять назад уехал. На такси.
— Не знаю, на чем! — Женщина повернулась к Игнату боком, лицом к калитке.
Все, ему пора уходить, говорила она всем своим видом.
— Да нет, просто люди видели, — поднимаясь со скамейки, сказал Игнат. — Он уехал, а на следующий день Лию убили.
— Мне очень жаль Лию, — чуть ли не сквозь зубы проговорила Евгения Александровна. — Но при чем здесь Давид?
— Да нет, просто я видел его, — не постеснялся солгать Игнат. — В ту ночь, когда Лию убили.
— Где ты его видел?
— Он по берегу ходил. — Игнат кивком указал в сторону моря.
— И что?
— Да нет, ничего. Просто вы говорите, что его сейчас нет, а вдруг он дома?
— Нет его.
— Ну, не хотите говорить, не надо. До свидания, Евгения Александровна. — Игнат показал, что так же может разговаривать сквозь зубы.
До рассвета оставалось еще больше часа, а до поселка — десять минут, до Красноармейской улицы — пятнадцать. Игнат шел по берегу реки, поэтому потратил все двадцать минут и беспрепятственно вышел к дому Катьки.
Во дворе тихо, в окнах темно, дверь закрыта, но настежь распахнуто окно. Марля проем не закрывала, и горшок с цветами на подоконнике не стоял.
Открытое окно могло заманивать в ловушку, Игнат это понимал, но все же рискнул. Разогнался, спиной оттолкнувшись от яблони, ногой зацепился за выступ фундамента, руками — за подоконник. Он шел напролом, поэтому сил не жалел. Тело взлетело высоко, колени сразу же нашли подоконник. Дальше проще.
Катька лежала на кровати, возможно, без ничего. И без никого. В темноте белели верхние незагорелые части ее тела. Игнат разбудил ее своим вторжением, но не ошеломил. Распахнув глаза, она осталась лежать в той же позе.
Даже голову от подушки не оторвала, разве что руку под затылок закинула. Жуков напрягся. Он решил, что Катька достает нож из-под подушки. Или даже наган.
— Ну и кого это черт принес? — с интересом спросила она.
Игнат прошел через спальню, открыл дверь, заглянул в зал. А там никого. И стол пустой. Даже без скатерти.
— Что это ты сегодня насухую? — спросил Жуков.
Услышав и узнав его голос, Катька поднялась, села, подобрав под себя ноги. Простыню на ноги накинула, а грудь так и осталась обнаженной. Игнат смог разглядеть ее соски.
— А вот тебя жду!
Игнат подошел поближе, чтобы Катька не смогла вытащить из-под подушки пистолет. И на этот раз от нее несло перегаром.
— Ну, тогда я пришел.
— Мент! — со смаком и даже с восторгом произнесла Катька.
Она даже не собиралась закрывать грудь. И похоже, испытывала удовольствие от демонстрации собственных обнаженных достоинств.
— Звучит гордо!
— Я слышала, тебя менты ищут.
— Талый накапал?
— Талый, Талый… — задумалась Катька.
— Или старшина Самойленко.
— Старшина Самойленко! — скривилась она. — Такая гнида!.. Знаешь, а ведь я могу стукнуть на него! Он же мент.
— Стукни!
— Да, от него пошло… Но ты же Лийку не убивал?
— А на Давида стукнуть не можешь?
— На Давида?
— Он человек уважаемый, да? Может и спросить, верно?
— А чего это я должна на него стучать?
— Так это же он Лию убил.
— Да?
— И ты это знаешь.
— Откуда?
— И даже сказать мне хотела.
— Разве?
— Заикнулась.
— Ну, может, я и знаю что-то.
— Говори!
— А с какой это радости? — закатив глазки, хохотнула Катька.
