Действительно, зачем хвататься за нож, рискуя нарваться на удар палкой? Нужно всего лишь подождать, когда Игнат потеряет сознание, а потом и умрет.
— Сам сдохну, — скривил губы Игнат.
Он хотел глянуть в сторону, но голова закружилась, Жуков оперся на палку, и Давид пришел в движение. Игнат сделал над собой усилие, оттолкнулся палкой от земли, приготовился к отражению атаки. Ерогин сдал назад.
— Ну, если хочешь, давай, — ухмыльнулся Давид.
Он сам глянул по сторонам и ничего подозрительного не увидел. Ни ментов, ни блатных, ни просто зевак.
— Даже убивать меня не надо… Ты же за этим с ножом ко мне?…
— О чем ты говоришь, брат?
— Брат… Нет у тебя братьев, один ты у матери.
— Ну и ты не тройня. Даже не двойня.
— Да, но у меня-то хоть отец есть. А кто тебя сделал?… Слышал я, что дядя Гора твой отец.
Давид вмиг пришел в бешенство, резко шагнул к Игнату. Но Жуков был наготове и ударил Давида палкой по голове. Ерогин сел на задницу, а Игнат снова занес над ним палку. Он чувствовал в себе силы и действительно мог ударить, но надолго его не хватит. Аварийный резерв, считай, исчерпан, еще несколько секунд, и он отрубится. Давид это понял, поэтому поднимался медленно, вкрадчиво всматриваясь Игнату в глаза.
— Мамка твоя должна была замуж за него выйти, а тут моя тетушка… Не любил ты тетю Вику!
— Мама моя терпеть ее не может! Ненавидит!
— Но ты же не за это ее убил?… Сколько там денег у нее в загашнике нашел?
— Какие деньги, о чем ты?
— Ну, с Генкой ясно… А Лию-то за что?
— Лию?!
— Ты ее убил!
— Не убивал… Может, не успел, — усмехнулся Давид.
— Не успел?
— Аллергия у меня на шлюх!
Разозлившийся Игнат ударил Давида палкой, но тот успел уклониться. И даже попытался перехватить палку, однако Жуков успел дернуть ее на себя. И крепко сжал в руках. Давид отступил.
— Еще какая шлюха! — сказал он, выманивая Игната на себя.
— Мразь ты!
— И ты шлюха!.. — осклабился Давид. — Мы ведь друзьями были, а ты на мою бабу… Вот и кто ты после этого?
— А убивать зачем?
— И тебе, падла, недолго осталось!
Давид наклонился, собираясь поднять с земли нож. Игнат опасно повел палкой. Бить с размаха он не рисковал, а просто ткнуть в Давида палкой еще мог.
Давид рисковать не стал, отступил.
— Значит, все-таки ты убил?
— Ты видел? — ухмыльнулся Ерогин.
— Видели… Как ты от Катьки уходил, видели.
— Кто видел?
— Тайна следствия!
— Ага! — Давид нервно зыркнул по сторонам: вдруг он действительно засветился, а менты где-то рядом.
— В розыске ты!
— Катьку ты убил! — ощерился Давид.
И вдруг резко наклонился, чтобы поднять нож. Игнат не зевнул, ткнул его палкой, но в этот раз Давид перехватил ее. И попытался вырвать из рук. Игнат соображал слабо, но подсознание, как оказалось, приняло правильное решение. Он потянулся за палкой, не позволяя вырвать ее, пошел на сближение с Давидом и ногой ударил его в промежность.
Удар оказался так себе, Давид лишь слегка поморщился от боли. Но палку из рук выпустил, а Игнату хватило сил замахнуться. А вот ударить он уже не мог.
Давид нахмурился, увидев что-то вдалеке. Но Жуков качнул головой. Не купится он на эту детскую уловку, не обернется, это во-первых, а во-вторых, сил у него нет бросить взгляд за спину.
Как оказалось, Давид не хитрил, он действительно заметил опасность. Игнат услышал топот ног за спиной. Гопников Давид не боялся, наверное, менты.
Давид потянулся к ножу, но Игнат снова ткнул его палкой. Ерогин подался назад, споткнулся, упал, Игнат надвинулся на него.
— Стоять! — крикнул Сазонов.
И подкрепил серьезность своих намерений выстрелом в воздух. Но испугал он больше Давида, который поднялся и со всех ног рванул в кусты. Но никто и не собирался его преследовать. Милицию интересовал исключительно Игнат.
— Жуков, что это с тобой? — голосом Самойленко спросила какая-то тень, всплывшая перед глазами.
— Да у него кровь! — сказал Сазонов.
Игнат хотел сказать, что это Давид пытался его убить, но язык не слушался. И в горле пересохло до дурноты. А надо было сказать. Давида нужно задержать, а нож отправить на экспертизу. Вдруг на нем сохранилась кровь Тарасовой. Или даже Лии.
Но говорить Игнат не мог, и Самойленко он совсем не видел. Помутнело в глазах, почва стремительно уходила из-под ног. А Самойленко, вырвав у него палку, звякнул наручниками. Игнату совсем плохо, он истекал кровью и нуждался в срочной медицинской помощи, а его в наручники.
Его увезут, а Давид вернется, заберет нож.
Жуков вырвал руки, развел их и навалился на Самойленко — весь в крови, избитый в хлам. Старшина шарахнулся от Игната, инстинктивно отталкивая его. Но Жуков все же смог его обнять и выдернуть из раскрытой кобуры пистолет.
— Жуков, твою мать!
Игнат оттолкнулся от Самойленко, заученными движениями снял пистолет с предохранителя, передернул затвор и наставил ствол на Сазонова, который еще только вытаскивал свое оружие из кобуры.
Лицо Сазонова расплывалось перед глазами, но тем не менее Игнат видел его. И на ногах он держался вполне сносно. Больно, тошно, но злость на уголовников и продажных ментов действовала как укол адреналина в сердце.
— Жуков, это вышка! — растерянно захлопал глазами Сазонов.
И руки к Игнату протянул, взывая к его разуму.
— Паскуда продажная! — с трудом, но все же заговорил Игнат.
— Ну зачем же?
— Это Ерогин меня… — Игнат тронул ногой камень, за которым лежал нож.
И кивком указал на кусты, в которых исчез Давид. Ерогин совершил преступление, а его отпустили, разве ж настоящие менты так поступают?
— Ерогин, Ерогин! — закивал Самойленко, приближаясь к Игнату.
Он не взывал к его разуму, он собирался отобрать оружие. Но Игнат навел на него ствол и качнул головой. Он ведь и выстрелить может.
— Ну все, все! — Самойленко остановился, но от намерений своих не отказался.
— Орудие преступления!
Игнат еще раз обратил внимание на нож. И отошел, чтобы Самойленко, поднимая нож, не смог наброситься на него без риска для себя.
— Орудие преступления? — спросил Сазонов.
Игнат кивнул.
— Я возьму?
— На экспертизу.
