— Преступники ушли. С добычей или нет, но ноги отсюда унесли.
К обугленному забору с фасадной стороны дома подъехал черный «ауди».
— Точно не скажу, но похоже на то, что это Антонов, — сказал Стасов.
— А деньги ушли.
— Деньги ушли, а запах остался.
— Запах сто пятьдесят девятой статьи, — с усмешкой произнес Максим.
К машине он подходил, громко охлопывая одну ладонь о другую. И руки у него в саже, и одежда, а воды поблизости нет, да и некогда, важную персону встречать нужно.
Первым из машины вышел водитель и открыл заднюю дверцу.
Антонов выбрался на белый свет, недовольно глянул на него, цокнул языком и заявил:
— Костя, что за барские замашки!
Представительный мужчина, лоснящийся взгляд, сытые щечки, черты лица мягкие, несколько слащавые, но лукавство скрывалось в них как дьявол — в деталях. Костюм дорогой, с иголочки, на лацкане депутатский значок.
— Капитан Павлов, заместитель начальника полиции по оперативной работе! — представился Максим и снова хлопнул в ладоши, тщетно пытаясь избавиться от сажи.
Сделал он это нарочно и не прогадал. Антонов хотел было подать ему руку, но передумал.
— А вид у вас, капитан, такой, как будто вы теплоснабжением занимаетесь, — произнес Антонов и улыбнулся, давая понять, что это была всего лишь безобидная шутка.
— Да вот, деньги откапывали.
— Деньги, — механически, не задумываясь, повторил Антонов. — А я только что из больницы. Бедный Сергей Павлович!.. А что вы про деньги говорили?
— Ограбили Власова. Все деньги унесли. Сейф там у него в погребе вскрытый.
— Не было там никаких денег!
— Может, и не было.
— Именно не было! Сергей картошку в сейфе хранил!
— Тогда там сейчас микроволновка, — заявил Максим. — Но без картошки.
— Это я образно! — Антонов махнул рукой, как будто дирижер палочкой.
— Даже резинок не осталось, — сказал Максим.
— Это ты о чем, капитан? — осведомился глава администрации района.
— О резинках, которые купюры в пачках скрепляют. Или картошку в сетках? — спросил Павлов, вроде как обращаясь к Стасову за подсказкой.
— В мешках.
— Какие мешки? У Власова зарплата — восемьдесят тысяч в месяц! — попытался пристыдить их Антонов.
— Может, это не его деньги были? — спросил Стасов с таким видом, как будто заранее знал ответ.
— А чьи? — буркнул глава администрации района и угрожающе сощурился.
— Будем выяснять, — сказал Максим и с подозрением посмотрел на Антонова.
Что-то нечисто с деньгами, которые Власов хранил в своем подвале. Это был чиновничий общак, или Антонов приложил руку к ограблению. А может, и то и другое.
— А если не было ограбления?
— Может, и не было. Ни ограбления, ни убийства.
— Но выяснять будете?
— Непременно будем.
— Ну что ж, посмотрим, как вы распишетесь в своей некомпетентности. — Антонов немного подумал, усмехнулся и добавил: — А я поставлю печать.
Максим улыбнулся одним краешком губ. Хочет того районный босс или нет, но уголовное дело будет возбуждено. Если раскрыть его не удастся, то Антонов будет тыкать пальцем в уголовный розыск. Но если преступники будут установлены и задержаны, то ему станет не до смеха. Не исключено, что Максим возьмет под белы рученьки его самого.
Антонов же смотрел на эту ситуацию со своей колокольни. Он думал о том, как накатает на этого несговорчивого капитана телегу областному начальству, может, даже добьется его увольнения из органов. Максиму показалось, или мстительные огоньки действительно зажглись во взгляде Антонова, когда он поворачивался к своей машине.
— А если в сейфе и правда картошка хранилась? — с мрачной усмешкой спросил Стасов.
— Каштаны.
— Почему каштаны?
— Кто-то же стащил их из огня.
— Чужой рукой?
— Не знаю, может быть.
— Пока мы только знаем, что кто-то ребенка из огня вытащил.
— Кто он, этот герой? Ищут пожарные, ищет милиция.
— Давай к брату его сходим и узнаем, — предложил Стасов.
— Съездим, — сказал Максим.
— Да тут недалеко. А съездить надо к бывшей жене покойного. Думаю, она подкинет нам пищи для размышления, — произнес Стасов, хлопнул себя по карману и неторопливо вытащил из него пачку сигарет.
Максим сглотнул слюну, глядя на него. Сегодня утром он собирался закурить и пачка у него своя была, но Люба, жена Штанова, все испортила. Она выскочила из дома, вырвала сигареты из рук, а взамен всучила пакет с горячими пирожками. Мол, это тебе вместо курева. С одной стороны, хорошо, что хоть кто-то о нем заботится, а с другой…
Нет, пирожки — это хорошо с обеих сторон. Особенно они в боках откладываются. Если так дальше пойдет, то Максим сам станет пирожком. С яйцами.
А к бывшей жене Власова они обязательно съездят.
За шесть лет Артур постарел, но не осунулся, не прогнулся под гнетом лагерных будней, был все такой же пружинистый, энергичный, занудный и противный, как и прежде. Крупный и сильный, как ломовая лошадь, тяжелый и разлапистый, как медведь. Брови такие же густые, вихрастые.
— Хорошо устроилась, дочка, — осмотрев дом, сказал он.
— Да, дочка, — сказала Стелла, нехотя соглашаясь с таким определением.
Сейчас Артур похож был на отца, а восемь лет назад он раздражал ее своей кажущейся молодостью. Стелла просто не могла воспринимать его всерьез. Зато он по самую макушку влез в роль воспитателя, от его вечных нотаций ей становилось тошно.
Стелле было шестнадцать, когда она ушла из дома и встретила Мишу Осокина.
— А разве нет?
Стелла не убивала Осокина, но Артур все равно очень здорово ее выручил, фактически отсидел чужой срок. Она должна была отблагодарить его за это, хотя бы обнять и поцеловать, но что-то не позволяло ей переступить через себя.
— Мог бы позвонить, сказать, что будешь. — Стелла ушла от риторического, в общем-то, вопроса.
Артур застал ее врасплох. Она успела расчесать волосы, подкраситься, оделась как подобает приличной девушке. А вот мысли уложить никак не получалось. В голове у нее все вихрилось и дыбилось. Артур ведь и предъявить ей мог за годы, проведенные в зоне.
— Что ты сделала бы? — спросил он и шельмовато усмехнулся. — Накрыла бы поляну, истопила бы баньку?
— Можно и баньку. — Стелла заставила себя улыбнуться.
— И спинку потрешь?
