— Ясно, — я не смог сдержать ещё одного вздоха. — Спасибо за совет.
— Но ты ему не последуешь, ведь так? — и она проницательно улыбнулась.
— Я благодарен тебе за то, что не сдала меня Аполлону, — сказал я совершенно искренне.
— Вот я и говорю, — сразу погрустнела Цербер. — Почему-то все ждут от меня каких-нибудь репрессий, или чего-то в этом духе.
— Просто они не заглядывали в твои прекрасные глаза, — глубоко вздохнув, я осмелился нежно прикоснуться к её подбородку, а потом улыбнулся. — Если б заглянули, то узнали бы, какая ты добрая и ранимая.
— Если ты кому-нибудь об этом скажешь, я сделаю из тебя Пастуший пирог.
— Понял, не дурак, — я ещё раз глотнул из бутылки. Удивительно, но болезненная пульсация на месте укуса унялась, и краснота заметно спала. Зато в голове начало довольно громко шуметь. — Ну, так в чём дело? — передав остатки пойла Цербер, я откинулся на стенку. Голова приятно кружилась, и очень хотелось закрыть глаза. — Почему ты сидишь здесь, в одиночестве, и вздыхаешь? Поделишься с новичком?
— А с чего ты взял, что проблема есть?
— Дай-ка подумать... Внешность для тебя не проблема. Это данность. Ты живёшь с ней всю жизнь, и так или иначе, свыклась. Да, иногда одолевают грустные мысли, но это не повод напиваться в одиночестве. Так что вывод один: появилась какая-то проблема, решения которой ты не знаешь. Так что выкладывай. Моя бабушка говорила: пока проблема проговаривается вслух, она может стать куда меньше, чем была в голове.
— И ты точно хочешь это услышать? — с сомнением спросила Цербер.
— Ну, я же спросил.
— Никто, никогда не интересовался моими делами.
— Должно быть, тебе очень одиноко.
— Не всё время, — сквозь устрашающую раскраску проступила милая, бесхитростная улыбка. — Когда я жила дома, на побережье... Когда у тебя семь братьев, хочется, знаешь ли, побыть в одиночестве. Но попав в большой город, я поняла, что только с семьёй и была по-настоящему счастлива.
— Что имеем — не храним, потерявши — плачем, — изрёк я. — Тоже присказка моей бабушки.
— Она мудрая женщина.
— Была. Была мудрой женщиной. Несколько лет назад её не стало.
— Сочувствую.
— Проехали. Я уже смирился... Так что насчёт твоей проблемы?
Постепенно я вытянул из Цербера всё, о чём она так боялась говорить.
Всё оказалось очень просто: один из постоянных клиентов — или, как их здесь принято называть, гостей клуба, — потерял в "Чистилище" очень ценную вещь. Или точнее, амулет. Он назывался "Глаз Гора", и был уникален — то есть, второго такого нельзя купить ни за какие коврижки.
— А он уверен, что этот "Глаз" не украли?
— Исключено, — уверенно ответила Цербер.
— Но почему?.. По-моему, в таких клубах воришки должны чувствовать себя, как рыба в воде...
Оказалось, что всё не так просто. Вообще всё не так! Сейчас попытаюсь объяснить.
В Сан-Инферно, наравне с гильдиями купцов, кожевенников, золотых дел мастеров и многими другими, существует гильдия воров. Здесь это вполне уважаемый институт, со своим офисом, профсоюзом и членскими взносами. Они даже платят налоги!
Немножко подумав, я решил, что логика в этом есть: если преступность невозможно искоренить, значит, её нужно ОРГАНИЗОВАТЬ. Пусть будет на виду! И конечно же, отстёгивает в казну, на благо города и его жителей. Своего рода, равновесие.
И чтобы всё было совсем законно, воры, ограбив жертву, выдают ей КВИТАНЦИЮ. То есть, у них есть определённая квота, по которой человек с определённым достатком, может быть ограблен на строго определённую сумму. И не больше.
Так вот: потерпевший утверждает, что выбрал квоту по ограблениям на этот год. Значит, остаётся одно: ценный амулет он потерял, и его просто нужно отыскать.
— И потерял его в нашем клубе, — уточнил я.
Цербер грустно вздохнула.
— Я уже всё облазила, — пожаловалась она. — Разве что в трусы к девчонкам не заглядывала. И в волшебный ящик доктора Калигари... Но туда я ни за что не загляну, даже если из меня сделают Пастуший пирог.
— Вот что... — до меня дошло. — На самом деле, ты не веришь, что амулет он просто потерял!
— У меня не слишком большой детективный опыт, — качнула головой Цербер. — Но этот тип меньше всего похож на того, кто может что-то ПОТЕРЯТЬ.
— А значит, его всё-таки украли. Но так как об этом не принято говорить... Интересно, есть воры, которые являются, как бы это сказать... свободными художниками? Ну, не состоят в гильдии, не платят профсоюзных взносов?
— В этом-то и беда, — вздохнула Цербер. — Такие воры, конечно же, есть.
— Но никто не знает, что они этим промышляют, — подхватил я. — На вид это могут быть вполне респектабельные граждане.
— Например, кто угодно из гостей, — Цербер снова вздохнула. — А так как я отвечаю здесь за безопасность...
— Это дело повесили на тебя, — кивнул я.
— И господин Аполлон вышвырнет меня за дверь, если я не отыщу этот чёртов "Глаз Гора" в самое ближайшее время.
Глава 5
— А что светит тому, — я подавил душераздирающий зевок. — Кто совершает противоправные действия, э... так сказать, вне профсоюза?
— Смертная казнь на месте, — тут же ответила Цербер. — Как правило, следят за порядком сами гильдии. В этом вся соль, понимаешь, о чём я?
— Кажется, понимаю...
Гильдия воров — это и преступник и полицейский, в одном флаконе. Они обворовывают тебя на строго определённую сумму, которую высчитывают, исходя из твоих доходов. И они же дают гарантию, что тебя не ограбит никто другой.
Видимо, алкоголь действовал не только на укус. Меня всё больше клонило в сон. Конечно, сказывался и бурный, насыщенный событиями день, а главное то, что события последних часов несколько выходили за рамки моей обычной жизни.
Поэтому, как только в нашем разговоре возникла пауза, я начал клевать носом.
— Ладно, идём, — Цербер поднялась с мешков, и прикрыв рот рукой, интеллигентно рыгнула. — Скоро полдень, покажу твою комнату.
Я тоже встал. Перед глазами поплыло-о-о-о...
— Держись, Оторва, — она подхватила меня под руку и повела куда-то за кулисы, вглубь здания.
— Я в порядке, — вопреки заявлению ноги страшно заплетались и к каждой словно привесили по тяжелой гире.
— Да я вижу, — беззлобно поддела меня Цербер. — Прямо огурчик.
И тут я ляпнул:
— Цербер — это же кличка, верно? Тебя так называют, потому что боятся.
Вопреки ожиданиям, она не рассердилась, а издала довольный смешок.
