Я решился.
— Как ты разговариваешь с особой королевской крови? — проход был узким, как покрытая паутиной кишка. И пахло в нём соответственно.
— Как умею, так и разговариваю, — буркнула Зорька.
— А я-то хотел взять тебя в замок, и сделать фрейлиной при королеве...
Меня вдруг прижало к холодной и влажной стенке.
Несмотря на субтильное телосложение, Зорька была довольно крепкой девочкой.
— Ты что, женат?
— Люцифер миловал.
— Тогда... — она резко опустила руки. — Тогда что ты мне голову морочишь?
— Просто пошутил.
— Не делай так больше. У тебя не получается.
— А некоторые считают меня довольно остроумным.
— Они врут.
Я обиделся. Нет, правда. Многие девушки смеялись над моими шутками. И никто их не заставлял...
Внутри башни было темно, хоть глаз коли.
Пару раз я споткнулся, ударившись о нечто твёрдое и угловатое. Воображение услужливо подсовывало яркие образы "железных дев" и других разнообразных дыб.
Но потом Зорька взяла меня за руку и жить стало легче.
Судя по ощущениям, в конце концов мы оказались к крошечной комнатке — эхо от дыхания возвращалось сразу, и от этого казалось, что кто-то шумно дышит прямо за спиной...
А потом комната дрогнула и поехала вниз.
— Это что, лифт? — я был удивлён до глубины души.
— А ты думал, мы тут пещерные жители? — огрызнулась Зорька.
— Да ничего я не думал, — я тоже разозлился. Стукнуть девчонку религия не позволяла. Но терпеть её вызывающий тон реально поднадоело. — Просто удивился. Думал, придётся взбираться по лестнице на вершину башни...
— Учитель не любит высоты, — тихо, и как бы примиряюще заметила Зорька. — Выше первого этажа никогда не поднимается.
Двери лифта открылись.
Я зажмурился от яркого света.
Когда глаза привыкли, оказалось, что помещение освещено летучими светящимися шариками размером с теннисный.
Они парили в воздухе совершенно свободно, наполняя обширное пространство таинственными тенями и яркими бликами.
В глубине зала, за массивным письменным столом, сидел человек и читал книгу.
Один из шариков, с зеленоватым отливом, парил прямо над страницами, но лицо человека оставалось в тени.
Это библиотека, — я оглядел бесконечные ряды полок, уходящие вдаль, туда, где не было ни одного светящегося шарика.
Кое-где к полкам были приставлены стремянки — ну знаете, такие, которые передвигаются на колёсиках.
Пол был покрыт толстым ковром, скрадывающим все звуки, в воздухе витал запах мастики и почему-то озона.
— Уютненько тут у вас, — человек на наше появление никак не реагировал, и я решил начать светскую беседу самостоятельно. — Тепло, тихо и мухи не кусают...
— А вас часто кусали мухи? — человек отвлёкся от фолианта и поднял голову, укрытую толстым и глубоким капюшоном. Ни дать ни взять — Император из Звёздных войн...
— Это фигура речи.
Кресло, в котором сидел человек, было единственным в комнате.
Я сделал пару шагов по направлению к столу и почувствовал, как упёрся в какую-то преграду.
Ничего "такого" я не видел — ни стекла, ни каких-то перил или ограждения. Но двигаться не мог. Как пресловутая муха в капле мёда.
— Зачем ты его привела? — резко спросил капюшон, обращаясь к Зорьке. Девчонка стояла за моим правым плечом, и лишь тихонько посапывала.
— Ты должен его выслушать, — она вышла вперёд.
Неосознанным, как я подозреваю, жестом, Зорька словно бы защищала меня.
— У тебя был приказ, — продолжил капюшон нелицеприятным тоном. — Тебе всего-навсего нужно было его выполнить. Но ты, как всегда, поступила по-своему. Ты подвела меня. Нас. А теперь уходи. Я подумаю, что с тобой делать, позже.
— Ну и уйду, — запальчиво прошипела девчонка. — Можешь делать со мной всё, что хочешь. Но... поговори с этим принцем. Он не такой, как другие. Честное слово!
— Нам не о чём говорить, — коротко заметил человек из тени.
— А вот и есть! — радует, что не только со мной она говорит, как со слабоумным. — Ты сам меня учил: два разумных человека ВСЕГДА могут договориться.
— Ключевое слово здесь "ЧЕЛОВЕК", девочка, — парировал незнакомец. — А это — Золотов. Они — не люди. Они — грязь, которая отравляет нашу страну.
Я закашлялся.
Святой Люцифер! Везде одно и то же...
Есть правящая верхушка, которая думает, что стоит выше всяких законов, Божьих и человеческих.
А есть все остальные. И вот в среде этих "остальных" начинает расти оппозиция. Потом она собирается в ячейки, свергает существующее правительство...
А затем САМА начинает думать, что стоит выше других. И имеет ПРАВО.
История Спартака ничему не учит. Она просто повторяется, снова и снова.
— Может, позволите сказать мне? — спросил я, прочистив как следует горло.
— В этом нет необходимости, — отрезал человек из тени. — Ты — зло. А зло должно быть истреблено.
Он поднял руку...
И было в этом жесте что-то окончательное, такое, что заставило меня схватить Зорьку и отбросить в сторону.
В меня полетело нечто невидимое, но от этого не менее неприятное.
Я поймал его инстинктивно, попутно размышляя: ну и глупо же я выгляжу со стороны, комкая в ладонях пустоту...
Однако воздух не был пустым. Ладони мои кололо, словно я комкал шар из канцелярских кнопок.
Собрав все кнопки в кучку, я небрежно отбросил их себе за спину, и повернулся к человеку из тени.
— Знаешь, нам и вправду нужно поговорить, — сказал я так убедительно, как только мог.
— Ты отбросил девчонку с пути Смертного шара, — удивлённо, словно Архимед, который только что открыл вытеснение воды из ванны, проговорил капюшон.
— А что, у вас принято по-другому?
Честно говоря, его поступок выбил меня из равновесия. Основную работу, правда, проделала Зорька, всю дорогу подкалывая меня и подзуживая.
Но этот "Смертный" шар был последней каплей.
— Ты же — Максимилиан Золотов, — удивлённо произнёс капюшон.
— Ага. Злой, эгоистичный ублюдок, который кушает маленьких девочек на завтрак, — буркнул я, помогая Зорьке подняться и отряхнуть курточку. — Может, стоит начать знакомство заново?
Глава 18
Я — человек отходчивый. И тон, которым общался капюшон, доказывал, что он СОВЕРШЕННО не ожидает от меня проявлений милосердия.
