— Ладно, как скажешь, — горгонида удалилась, печатая шаг. В мягких плетёных сандалиях это было проблематично, но у неё получилось.
— Ничего так прикид, — первым делом чмокнув меня в губы, заявила Ариэль. На этой неделе волосы её сияли цветом морской волны, и в их глубине даже проскакивали крошечные золотые рыбки... — Лилит постаралась?
Прижав к сердцу свою самую любимую девушку, я показал ей статью и коротенько обрисовал ситуацию.
— Ничего сложного, — закусила нижнюю губку русалка. — Я знаю парочку ребят из Гильдии Газетчиков. Сделают всё в лучшем виде.
— Но никаких лозунгов типа "Война — это плохо", — уточнил я. — Всё должно быть тонко.
— Конечно, любимый, — улыбнулась красавица. — Легко и непринуждённо запустим диалог о роли личности в истории. А потом укажем имя, фамилию и адрес этой самой личности... — она плотоядно улыбнулась и облизнула губы. — Как ты говоришь, его зовут?
— Господин Фаберже. Казначей и сборщик налогов в одном флаконе. Может, тебе на бумажке записать?
— Уж это имя я запомню, — сверкнула улыбкой Ариэль.
— Ну... Тогда я побежал?
Получив ещё один глубокий, доставший до самого сердца, поцелуй, я снова открыл портал. И вернулся в то же самое место.
А мне это начинает нравится...
— Здравия желаю, милорд!
— А? Что?..
— Разрешите отрапортовать. Гвардии капрал Пыпец к службе готов!
Я моргнул.
Чтобы обрисовать представшее моим глазам зрелище, понадобится мастерство художника.
Не слишком ошибусь, если предположу, что человеку передо мной лет было сто двадцать.
Одетый в потрёпанный, посеревший от времени, но любовно заштопанный и выглаженный мундир. Позолота почти осыпалась, оставляя некрасивые проплешины на погонах — впрочем, лысина с лихвой компенсировала недостаток блеска.
Также, как и сияющие непримиримым блеском глаза и начищенные сапоги... Точнее, сапог.
Тут надо пояснить, что стоял сей господин на одной ноге — штанина другой была аккуратно подвёрнута и зашпилена, а вместо неё землю попирал могучий костыль на кованой пятке.
— Э... Простите? — конструктивно высказался я.
— Капрал Пыпец, — повторил старикан. — Ветеран четырёх кампаний против Благора. Решил поучаствовать в пятой. Тряхнуть стариной. Поделиться опытом с зелёными новичками.
Я выпучился.
У него не было ноги. На правой руке, насколько я мог заметить, не хватало трёх пальцев. Левое ухо представляло собой некрупный огрызок.
— Вы хотите пойти... на войну? — тупо переспросил я.
— Хороший капрал в армии на вес золота, уж простите за каламбур, милорд. Так что мы с ребятами — орлы, ветераны Головного полка... Мы с ребятами подумали, и поняли: ну кто ещё, кроме нас? Кто научит новобранцев держать штык примкнутым и правильно заправлять портянки? Победа за нами, милорд, газета врать не будет. Но ведь подстраховаться не повредит? Вот вы, милорд, умеете правильно заправлять портянки?
— Нет, не умею.
Никогда я ещё не был таким искренним, таким честным. Аж самому страшно.
— Вот то-то же, — довольно осклабился старикан одной половиной лица. Вторая у его не двигалась — вероятно, мешал шрам, идущий от уголка глаза через щеку, и исчезающий под жестким воротничком.
— Это у вас что?.. — спросил я, указывая на шрам.
— Ранение, — бодро вытянулся во фрунт капрал. — От когтя среднего пальца передней лапы Сатанаха Огнекрылого. Палец я ему таки отрубил, за что и получил медаль, — он указал куцей рукой на крошечную звёздочку, приколотую к груди.
Приглядевшись, я вдруг понял, что таких звёздочек на выцветшей ткани целая галактика...
— И... Где вы хотите воевать? — спросил я, стараясь не показать этому милому старику своё невежество и полную свою растерянность.
— Предлагаю восстановить меня в прежнем звании капрала и отправить в родной Головной полк, — отрапортовал Пыпец. — Ну сами подумайте, милорд: последняя кампания была как раз четвёртая, в которой я и получил эту царапину, — он дотронулся до щеки. — А после неё ничего. Скучно, милорд. Аж зубы сводит. В полку одни новички, драконьей мочи не нюхавшие. Ну, и ребят моих, уж не побрезгуйте — на ключевые руководящие посты... Уж вы распорядитесь, милорд. А мы вам поможем.
— А вы в курсе, что у нас есть Оружие? — я потряс перед коричневым лицом деда газетой.
— Пхе, милорд, уж простите за фамильярность. Кто его видел, это оружие, а? Кто испытывал, кто пристреливал?.. А вдруг — осечка? Головной полк Великой Заковии — сам по себе оружие. А уж мы не подведём, сир. Так и знайте.
Дальше я смалодушничал. Наложил чары личины, и без помех и прений добрался до замка.
В глазах было темно, сердце глухо бухало где-то в пятках, а перед внутренним взором стояло лицо капрала Пыпеца.
Ну я им устрою военную кампанию.
— Боже мой, сир! — как только я снял чары личины и принял свой привычный облик, на меня налетел некто в розовом парике и таких же ботфортах. — А мы вас потеряли. Генерал Мортиферус объявил всеобщий траур, господин Фаберже пишет некролог, а граф Капканс подсчитывает смету на похороны.
— Э... — я оглядел нелепое существо с ног до головы. — Как тебя?
— Мажордом, — охотно откликнулся розовый парик. — Господин Помпадур, к вашим услугам, — он отвесил церемонный поклон. — Так я пойду, сир, обрадую всех... Они там, в Зале Приёмов.
— Спокуха, — я оскалился так, что мажордом отшатнулся. — Не надо никого радовать. Я сам.
Глава 20
Но сразу в зал приёмов я не пошел: разрушать планы неприятеля лучше всего, когда они достигнут апогея.
Пошел в свою комнату, по-совместительству, спальню действующего монарха.
Путь был длинным, и топая мимо гобеленов, пустых, выставленных в простенках доспехов, ваз с цветами и картин, по большей части отображающих победоносные сражения с драконами, я немного остыл.
Даже пришла в голову такая мысль: не зря во всяких государственных учреждениях коридоров — что кишок у коровы с пятью желудками.
Пока доберешься до пункта назначения — так умаешься, что забудешь, зачем шел. Очень способствует охлаждению политической обстановки.
Проходя мимо одной из дверей, я услышал приглушенный смех и звон бокалов.
Ага. Значит, не все в замке пишут некрологи и подсчитывают расходы на мои похороны.
Кто-то уже во всю празднует поминки.
Распахнув дверь, я смело шагнул внутрь и оказался...
Нет, этого не может быть.
Не может быть та же самая библиотека, из которой я вышел рано утром. Просто её родная сестра.
