Надо всех успокоить и пообещать, что я всё исправлю.
В какой-то момент, стоя под раскалёнными, как гейзер, струями, я чуть не упал.
А ВДРУГ они не хотят, чтобы я возвращался?..
Внезапно вода показалась ледяной, да ещё и со снежной крошкой. Бррр...
Ведь я почти не бывал в своём клубе. Где-то носился, что-то улаживал... А они здесь ПОСТОЯННО.
И ведь может так случится, что Денница — лучший хозяин, чем я. Если уж он не сможет выжать из этого места прибыль, то уж и не знаю, кто сможет.
Мрачнее тучи, я вышел из душевой кабины, прошел в гардероб и и принялся одеваться. Слава Люциферу, хоть вещички мои остались на месте — те, что подбирала ещё Ариэль...
Но увидев себя в зеркале гардероба, я содрогнулся.
Кто этот лохматый небритый дикарь с ледяными глазами?
Впопыхах я решил, что неосознанно произнёс заклинание трансформации.
Но прислушавшись к себе, решил, что это всё-таки я.
Тогда я вновь вернулся в ванную.
Тщательно, на два раза, побрился. Подстриг все ногти, где они были. Пару минут раздумывал, не обкромсать ли шевелюру, но парикмахер из меня тот ещё, так что я просто собрал волосы в хвост, как это делают драконы.
Напоследок я поплескал в лицо какой-то туалетной водой с ароматом хвои и кедровых шишек.
То, что надо. Когда выходишь на тропу войны...
Одевался я, как самурай, которого обвинили в плагиате хокку.
Новое, из упаковки, бельё, чистая до хруста рубашка, чёрный, без всякой искры, костюм и такие же туфли.
Посмотрев на себя в зеркало, я хищно улыбнулся.
Парню, который там отражался, дорогу лучше не переходить. Лично я бы не перешел.
Сделав для воодушевления пару движений, словно размахиваю катаной, я вышел из спальни и направился через весь пентхаус к бару.
Начинать войну тоже надо с умом: в подходящем настроении, а также сытым и пьяным.
— Здорово, Сатурн! Как сам?
Плюхнувшись на табурет, я положил локти на стойку.
На мгновение — на один лишь миг, — я позволил себе ощутить кайф от того, что я снова в своём клубе, на своём законном месте и вокруг всё хорошо...
— Слыхали последние новости, хозяин? — не спрашивая, бармен выставил на стойку пять шотов с текилой.
Хозяин... — про себя я улыбнулся. Значит, не всё ещё потеряно.
— Ты о Деннице?
— Он приказал разбавлять все дорогие напитки.
— Вот гад!
— Говорит, что клиенты ничего не заметят — он об этом позаботится. Но как же профессиональная гордость? Как же люди, которые приходят ко мне в расчёте на превосходно приготовленный напиток, а вместо этого получают... Бурду?
Бедный бармен позеленел от возмущения. В буквальном смысле: его кожа цветом стала напоминать болотную ряску и покрылась пупырышками.
— Сатурн, я разберусь, — пообещал я.
— Денница сказал, что теперь он — хозяин, хозяин. И что мы можем или подчиниться, или катиться к его родной бабушке.
— Он не хозяин, Сатурн, а всего лишь арендатор. И наверняка в документах на аренду есть какая-то лазейка, так что...
— Максимилиан Золотов!
Я взвился над стулом ужом, перевернулся в воздухе и предстал перед драконихой с вежливой улыбкой на безмятежном лице.
— Рад видеть вас в добром здравии, донья Карлотта, — я склонился к ручке и вдохнул свежий аромат чистой кожи, лишь слегка отдающий порохом, огнём и копчёными колбасками.
— Как хорошо, что ты здесь! — она прижала меня к сердцу и поцеловала в щеку. Не просто клюнула воздух рядом с моим лицом, а сочно и звонко, от всей души, чмокнула. А потом отодвинула на расстояние руки и заглянула в глаза. — Этот твой новый парень мне совсем не нравится, — дракониха поджала губы и покачала головой. — На мою кухню он ещё не заходил, да и пусть только попробует, — она изящно выдохнула дым из ноздрей. — Но я слышала, что он наводит новые порядке в зале... Ты бы с ним поговорил, мальчик мой.
— Простите, донья Карлотта, мой косяк. Я всё исправлю.
— Вот и лапочка, — улыбнувшись, она нежно похлопала меня по щеке. — Да! Должна сказать тебе спасибо, милый.
И она вновь прижала меня к себе. Крепко-крепко.
— За что?..
— Как за что?.. Ты помирил меня с отцом! Мы не виделись... — она прикрыла глаза. — С подписания мирного договора. С гремлинами. Отец... — она посмотрела в сторону. — Очень не одобрял того, что именно мы с Вито вызвались запечатать их здесь, в Сан-Инферно. И отказался нас навещать.
Я кашлянул.
— Марк Тиберий показался мне очень принципиальным э... драконом.
— А знаешь, какое у него прозвище? — подмигнула дракониха.
— Знаю. Каменнокрыл.
— Литопс Каменнокрыл, — многозначительно подняла бровь дракониха.
— То есть... Камень Каменнокрыл, — я невольно улыбнулся. — Не слишком-то оригинально.
— Зато в самую точку, — фыркнула дракониха. — Мой папа — самый упрямый дракон во Вселенной, — добавила она с нежностью. — И то, что ты заставил его изменить точку зрения, а тем более, нарушить свою же клятву... — она замолчала. Мне показалось, что донья Карлотта сдерживает слёзы.
— Это не я, — я взял дракониху за обе руки и сжал со всей нежностью, на которую был способен. — Это не я заставил его измениться. Я всего лишь упомянул, что у него есть внучка.
— Да, я знаю. Ты сказал ему про Зебрину, — дракониха всхлипнула.
— А всё остальное... Он ведь очень одинок. Для подданных он — Князь. Не живое существо, а скорее, символ. А родни...
— Да, да, — кивнула донья Карлотта. — Сначала я, затем Аурика... Признаться, я никогда не думала, что сестра покинет Благор. Она всегда была такой... домашней.
В голове у меня зазвонил... даже не звоночек, а цельнометаллический колокол.
Но разговор катился своим чередом, и я решил отложить разбор полётов на потом.
— Знаете, он ведь очень по вам скучал, — сказал я. — Дико скучал, до скрежета чешуи. Ему просто нужен был повод, чтобы обойти свою э... каменнокрылость. И я его дал.
— Спасибо тебе, дорогой, — она обняла меня опять. В третий раз. — Я никогда этого не забуду.
— Ну что вы, — я почувствовал, что краснею. — Я рад, что вы помирились. А... Как дон Вито?
— Они ещё не виделись. Мой муж — не менее упрямый дракон, чем отец. Но я скорее вырву им обоим огнеметательные железы, чем буду терпеть их каменнокрылость и дальше.
Я кивнул. А потом сглотнул. А потом кивнул ещё несколько раз — для пущей убедительности.
