— Никого не волнует, что я делаю для города, — наконец сказала она.
— Потому что люди о тебе не знают, — с большей уверенностью, чем испытывал, ответил я. — Для них "патриций" — безликое зеркальное яйцо, внимания которого надо слегка опасаться, а встреч — избегать. Наши добрые граждане слишком озабочены проблемами Гильдий, чтобы заморачиваться ещё и тобой.
Патриция поёжилась.
Стояла обычная, слегка душноватая и жаркая, как финская баня, ночь. А она сидела в своей вязаной шерстяной кофте и ёжилась.
Я обнял девушку за плечи и слегка прижал к себе. Патриция на миг напряглась, а потом расслабилась и подвинувшись мне под руку, положила голову на плечо.
Труффальдино, вместе с бабочкой, скрылись из вида, а мы тихонько сидели и слушали журчание ручейка...
То был краткий, но такой необходимый нам обоим период покоя. Пара минут, когда можно привести мысли в порядок и подумать о вечном.
Кстати о вечном...
— Так ты поможешь мне переправиться на Клоаку Дьявола?
Патриция отодвинулась так резко, что я пошатнулся.
— А зачем тебе?
— Хочу разузнать о Деннице как можно больше. Мне нужно отыскать его слабое место, его тайное желание.
Патриция фыркнула, как давеча Труффальдино.
— Для этого далеко ходить не надо. Просто подумай.
Я вздохнул.
— Знаешь, я себе уже всю голову сломал. Может, просто расскажешь?
— Денница — нефилим.
— То есть, изгой у тех и у других. Это я уже знаю. Что дальше? Он жаждет заслужить уважение папаши-страшного-демона? Хочет, чтобы его любила мамаша — прекрасный ангел?
— А ты почти угадал, — Патриция ухмыльнулась и поболтала ногами в воздухе. — Его мать, демонесса Люцифуг, занимает очень высокое положение при Дьявольском Дворе Ассиах. Фактически, она является первым лицом в Иерархии Сатариал, и третья после Архидемонов Дьявольской Короны Чолом Йосодот.
Я сделал вид, что пытаюсь вытрясти воду из ушей.
— Слушай, нельзя ли как-то попроще?
Патриция вздохнула, на мгновение лицо её приобрело задумчивый вид...
— Если проще, то маманя Денницы занимает то же место при дворе Архидемона, что и господин Фаберже при короле Заковии.
— А, так она казначей?
— Она — демонесса.
— А это значит?..
— Тех, кто не платит налоги, она ест.
— Какая самоотверженность. Никакой заботы о фигуре...
— Ой, перестань паясничать. Я серьёзно.
— Ладно, вернёмся к Деннице. Его мамуля — крутая дамоч... то есть, демонесса, и он из кожи вон лезет, чтобы заслужить её внимание, уважение, любовь... нужное подчеркнуть. Сынуля пускается во все тяжкие, двурушничает за обе команды, и ждёт, когда его усилия кто-нибудь оценит.
Я помолчал. А потом тяжело вздохнул и ссутулился.
— Слишком предсказуемо. Никакой интриги — один Фрейд. Наверняка есть что-то ещё. Может, он крепко накосячил — совершил безвозмездный добрый поступок, например. Подал милостыню, погладил щенка, перевёл старушку через дорогу? И спрятался в Сан-Инферно, чтобы избежать Страшного суда?..
— Мне он сказал, что его назначили, — пожала плечами Патриция. — Вместо Поганца и Золотка.
— А документы он тебе показал? — с некоторых пор я уделяю огромное внимание подписанным бумажкам.
— Разумеется. За кого ты меня держишь?
Ладно, проехали. Демангел здесь на официальных харчах, и в принципе, действует в рамках своих должностных обязанностей. Здесь не подкопаешься.
Остаётся одно...
— Так у тебя есть доступ к Клоаке Дьявола? — спросил я Патрицию.
Девушка покачала головой.
— Даже если б и был, я бы не стала тебе помогать.
— Но почему?..
— Я уже говорила: Денница знает обо мне.
— Гнилая отмазка.
— Нет, не гнилая! — Патриция вскочила. — Он может сообщить обо мне домой! И тогда... — она вдруг захлопнула рот. Словно застегнула молнию. И уставилась на меня своими чёрными козьими глазищами. — Уходи, Макс, — она толкнула меня в грудь. — Даже то, что я с тобой разговариваю, уже — нарушение договора.
— То есть, ты всё-таки ЗАКЛЮЧИЛА с ним сделку.
— ДА! — она вновь запахнула кофту и потупилась. — Да, заключила. У меня не было другого выхода. Если обо мне узнают там, в Ассиах... В общем, Денница обещал не сдавать меня, пока я закрываю глаза на его делишки.
— Но он разрушит город.
— Да, — меланхолично кивнула девушка. — Рано или поздно, так или иначе.
— И ты всё равно не собираешься его остановить?
— Не могу.
Она отвернулась.
— Но хотя бы подскажи...
— Нет. Я и так слишком разоткровенничалась.
— Почему ты не можешь вернуться домой?
Патриция вновь прожгла меня раскалённым, как паяльник, взглядом.
— Уходи, Макс. И... Береги себя, ладно? Денница — совсем не тот противник, к которым ты привык.
— Ничего, я как-нибудь справлюсь, — я усмехнулся, а потом обнял Патрицию и поцеловал в лоб. — Ты тоже береги себя. И готовься: настанет день, когда ты выйдешь отсюда без зеркального шлема и посмотришь на мир широко раскрытыми глазами.
Девушка отстранилась.
— Я и так делаю это каждую ночь. В чём разница-то?
— Ты знаешь, что я имею в виду, — я махнул рукой и открыл дверцу в её кабинет.
Труффальдино упорхнул, Патриция осталась в садике, так что возвращаться на улицы города мне предстояло в одиночестве.
Я тяжело вздохнул.
Не то чтобы я боялся остаться один. Просто... Нет, не буду сейчас об этом.
Тряхнув головой, я оглядел кабинет и заметил... Видел-то я её всё время — трудно не заметить кусок бумаги, покрывающий всю стену. Но сейчас...
Поджав губы, я задумчиво подошел к карте и вгляделся в переплетение улиц.
Полезная вещица. Может помочь в поисках тех, кто мне нужен.
Повинуясь порыву, я вскарабкался на стул и принялся срывать карту с гвоздиков.
Задача усугублялась тем, что весь лист был буквально истыкан булавками, флажками и стикерами, и когда я тряхнул его, всё это добро посыпалось на пол.
Чёрт.
Патриция НЕНАВИДИТ беспорядок...
Поспешно сложив карту в небольшой прямоугольник, я сунул её в карман пиджака... И чуть не подскочил, когда к пальцам прилипло что-то мягкое и слегка влажное.
Фонци! Я совсем забыл о нём, после того стащил из кухни "Чистилища". Губка пригрелся в моём кармане и уснул. А теперь проснулся — никому не понравится, когда тыкают в пузо.
