— Спасибо, но нет, — я вздохнул. — До вечера я всё равно не успею прорыть приличный подкоп чайной ложкой.
— Могу предложить портативный портал. Стоит он чуть дороже, чем подкоп, но я знаю: ты можешь себе это позволить.
— Я подожду казни.
— Слушай, Макс, — Энди снял шлем и посмотрел на меня своими настоящими глазами. В них плясали оранжевые точки. — Я понимаю: ты уверен в своей невиновности, и всё такое. Но вот что я тебе скажу: Поганец и Золотко — мерзкие твари даже по стандартам Сан-Инферно. Знаешь, почему Патриций согласился в этом участвовать?
— Эм... Потому что это чертовски прибыльно?
Я вспомнил, какие требования выставил ангелу и демону за поставку оружия. Надо было сразу догадаться, что они найдут способ избежать оплаты...
А потом я подумал о тех десяти тоннах золота, которые они уже заплатили.
— Кстати, Энди... А что дон Коломбо? Почему он меня не встретил?
Странно, что этот вопрос не всплыл раньше. Наверное потому, что Зебрина никак не упоминала, что у родителей какие-то проблемы. Вот я и не брал в голову...
— Драконов посадили под домашний арест, — неохотно ответил эцилоп. — Их заперли в замке, на который мастер Серпент наложил заклятье.
Вот и выяснилось, в чём гешефт главного мага измерения. Он изначально участвовал в заговоре! Именно на него рассчитывают Поганец и Золотко в конфликте с гремлинами.
Я рассмеялся.
У меня отобрали клуб, отобрали все выигранные деньги, которые хранились в его сейфах, но до тех десяти тонн, что были припрятаны в замке Влахерна, пока не добрались.
Я вспомнил Нигредо, духа-хранителя драконьего замка. Охота посмотреть, как заговорщики будут выцарапывать золото из его острых клыков.
— Знаешь, я рад, что ты так всё воспринимаешь, — сказал Энди, отворяя для меня двери одной из камер. — Признаюсь, поначалу ты не показался мне таким уж крутым. Но когда я узнал тебя получше...
— Открою тебе один секрет, Энди, — я попытался заглянуть в камеру, но громадная туша эцилопа перекрывала обзор. — Я и сейчас не особенно крутой. Просто барахтаюсь из последних сил, вот и вся премудрость.
— Энергетические капсулы, они же — ужин, у нас обычно в восемь вечера, — напутствовал меня Энди. — Но казнь состоится немого раньше, так что, если захочешь перекусить — мигни дежурному. Долорес открыла для тебя кредит.
— Последний ужин для смертника за счёт самого смертника?
— Я же тебе говорю: что-нибудь понадобиться — что угодно, — только свистни. Всё оплачено по высшему разряду.
Ирония моей последней шутки до него не дошла.
Втолкнув меня в камеру, Энди аккуратно запер дверь.
А я, оглядевшись, так и подскочил.
— Колька!
Друг моего безоблачного детства сидел за столом. Голову его прикрывала пилотка из газеты, на глазах были очки с толстенными диоптриями, а в руке — кисточка.
Колька клеил деревянную модель дракона.
Увидев меня, он опустил кисть в баночку с клеем и улыбнулся.
— А вот и ты, — сказал он так буднично, словно мы расстались сегодня утром, когда я уходил на работу.
Я удивлённо хлопал глазами.
Подразумевалось, ПОДРАЗУМЕВАЛОСЬ, что над Колькой, пока меня нет, взяли шефство Зара и Захария.
Но выходит, как только запахло жареным петухом, они смылись? Да, хороши родственнички...
Если только они не загорают в соседних, комфортабельных в меру своей платежеспособности, апартаментах.
— Что ты тут делаешь? — согласен, не самый оригинальный вопрос. Но мне правда было интересно. Колька, самый осторожный и законопослушный из всех, кого я знаю... Ага. Что там Энди говорил о законопослушности?
— Я организовал в Сан-Инферно забастовку против засилья Гильдий, — скромно сказал мой друг.
— Забастовку? — слабеньким голосом спросил я и рухнул на то, что за неимением другого слова, можно было назвать нарами.
Водяной матрас радостно взбулькнул, из его недр на меня уставились удивлённые глазки на стебельках.
— Тебя объявили вне закона, — пожал пухлыми плечами Колян. — И после того, как в клуб заявились этот напудренный волк со своей шмарой, я ушел. А чего? У меня тоже есть гордость. Все уходили, и я ушел... на кухню, посуду мыть.
— Так ты уже успел познакомиться с Фонци! — я радостно трепыхнулся, пытаясь сесть прямо, но матрас опять взбулькнул и я погряз в его прохладных мягких глубинах. — Ну и как оно?
— Никогда не любил мыть посуду, — Колька шевельнул пальцами так, словно стряхивал что-то противное. — Поэтому занялся профсоюзной деятельностью. Оказалось, ваши Гильдии дерут с простых граждан Сан-Инферно такой налог, что лучше удавиться. Одна Гильдия воров чего стоит! Представляешь, здесь ПЛАТЯТ за то, чтобы их грабили.
— На оговоренную контрактом сумму, — усмехнулся я. — Строго регламентированное количество раз.
— Да за это ВООБЩЕ не нужно платить! — возмутился Колян. — А всех грабителей посадить за решетку. Я и написал Патрицию. Составил ультиматум, как полагается. Или всех воров закроют, а Гильдию упразднят, или простой народ Сан-Инферно поднимет бунт...
Я уже сгибался пополам от смеха.
— И сколько "простого народу" ты уговорил подписать свой ультиматум?
Колька смущенно потупился.
— Ну, пока что подписались я и Фонци... Точнее, он просто шлёпнулся на бумагу, но будем считать это подписью, что-то вроде отпечатка пальца... А ещё был один синекожий парень, назвался гремлином, так вот он обещал подумать.
Я уже бессильно дрыгал ногами в воздухе, задыхаясь от хохота.
— То есть ты, в одиночку, решил поломать систему, которая работала несколько тысяч лет? — сквозь смех уточнил я.
— Ну да, — Колька подслеповато моргал из-за своих толстых, как бутылочные донышки, очков, и глаза его напоминали двух очень удивлённых головастиков. — Ведь кто-то же должен.
И тут мне стало не до смеха.
Я посмотрел на своего друга свежим, лишенным старых предрассудков взглядом, и наконец-то сумел выпрямиться.
А он возмужал!
Вместо пухлого добродушного колобка, я увидел крепкого высокого парня, конопатого и лопоухого, как щенок овчарки, но кто не без греха?..
Но самое главное, он изменился внутренне.
Кто бы ещё месяц назад мог предположить, что Колька, который из осторожности даже на пляже надевает спасательный жилет, восстанет против целой системы? В одиночку!
Не считая посудной губки и какого-то сомнительного типа с синей кожей...
— Постой, Колян. Как, ты сказал, назвался тот парень? Ну, тот, что обещал подумать.
