Всё-таки какой я ещё, в сущности, новичок. Если подумать, все мои проблемы случаются от того, что я не знаком с той или иной ситуацией... Или с теми или иными людьми.
С другой стороны: знай я, что играть предстоит с самыми, как выразилась Лолита, влиятельными людьми города — разве я бы отказался?
Я на полном серьёзе уделил секунд тридцать рассмотрению этого вопроса.
Нет. Ни за что. Боюсь, что всё наоборот: зная, с кем предстоит играть, я бы поставил вдвое БОЛЬШЕ.
Легко сбежав со ступеней, я оседлал чоппер Энди и поднялся над проспектом.
Подлетая к Маяку, я одновременно раздумывал над несколькими вещами: во-первых, куда подевалась Патриция. Она всё время крутилась возле Денницы, а когда я проиграл — куда-то слилась. Интересно: почему?
Во-вторых, о Зебрине: что, если я не застану её в башне?..
А в-третьих, я размышлял о своём так называемом "везении": стоит ли радоваться, что я не проиграл, к примеру, ВОСЕМЬДЕСЯТ тонн? И не остался совсем "без штанов" — в смысле, без клуба и казино...
О "Вертеле желаний" я тоже думал.
Там ведь ТОЧНО есть деньги... Но вот в чём проблема: я так и не привык считать казино СВОИМ.
Ну в смысле, я там так ни разу и не побывал с тех пор, как его выиграл. Просто было не до того.
А после того, как я сообразил, что дон Коломбо проиграл казино СПЕЦИАЛЬНО...
Словом, надо сначала разобраться, что к чему. Я — не Эрос Аполлон, чтобы влезать в чужой карман за подачкой.
Маяк был уже близко.
По Травяному морю пробегали багряные волны, при этом трава издавала такой звук, словно в большом мешке перетирают металлическую стружку.
Драконья башня высилась над морем, как безмолвный страж.
Вот и проверю своё везение, — мельком подумал я, широкими кругами поднимаясь к морде. — Если оно хоть как-то работает, Зебрина должна оказаться дома...
Глава 23
И как только я об этом подумал, из пасти дракона вырвался язык пламени и пронёсся мимо меня. Щека и ухо с левой стороны почувствовали себя так, словно к ним прижали горячую сковородку.
Второй язык пламени попал прямо в чоппер. Тот издал предсмертный хрип и начал терять высоту.
Чёрт!
Как только я оказываюсь рядом с этим злополучным маяком, тут же начинаю падать.
— Зебрина! — выкрикнул я, заметив за частоколом зубов характерный отблеск медного ирокеза. — Я пришел с миром!..
Чоппер чихал.
Я из последних сил нажал на газ. Но не зная конкретно, как подаётся энергия и где расположена эта чёртова левитационная матрица, толком сделать ничего не мог.
— Зебрина! — я уже спустился до середины драконьей шеи, и скорость падения всё возрастала. Ветер начинал свистеть в ушах. — Нам надо поговорить...
Неожиданно падение прекратилось.
Возникло такое чувство, словно я — креветка, которую захватил сачок, и теперь тащит к поверхности воды...
У Зебрины должен быть свой летательный артефакт — ведь она возила меня на мотоцикле! — подумал я, и покрепче вцепился в чоппер.
Не хочется объяснять Энди, почему его любимая машина превратилась в кучку искорёженных деталек.
— Я думала, это эцилоп, — без малейших следов раскаяния на лице заявила девчонка, как только я, вместе с чоппером, приземлился на язык дракона.
— А ты всегда расстреливаешь силы правопорядка, как только увидишь?
Она не изменилась. В смысле — внешне. Всё тот же подросток, в короткой маечке и шортах. Но взгляд...
За то время, что мы не виделись — около полутора суток, если быть точным, — её глаза словно постарели лет на пятьсот.
— Я думала, меня пришли арестовывать за то, — она даже нашла в себе достаточно сил, чтобы смутиться. — Ну, за то, что я тебя шантажировала.
Я припомнил записки, в которых "некто" угрожал сначала отрезать моему другу "палиц", а затем — убить...
— Кстати, о шантаже... — осторожно присев на каменный язык, я вытянул ноги. — Зачем ты всё это устроила?
Девчонка горько вздохнула, а потом уселась рядом со мной.
Рюкзачок всё так же лежал в углу. А вот спальник был расстелен, и в нём совсем недавно спали — ненавязчиво потрогав внутренний вкладыш, я понял, что он всё ещё хранит тепло её тела.
По руке пробежали мурашки, и я её отдёрнул. Сейчас нужно думать совсем о другом. К тому же, скоро я увижусь с Пенелопой, а любовь горгонской девушки — это ровно на пределе того, что может выдержать мужчина вроде меня...
— Да ничего я не устраивала, — устало и обиженно проговорила Зебрина. Пальчиком она водила по каменному языку дракона, и я подумал: не воспримет ли он это, как щекотку?.. — Я просто хотела, чтобы ты поволновался. Ну, и чтобы приехал в байкерский клуб... — она засмущалась и порозовела, но тут же встряхнулась, выпрямилась и посмотрела на меня с вызовом.
Ого. Зебрина боится выражать свои чувства. Это что-то новенькое...
— И зачем я тебе нужен? — она фыркнула и отвернулась. — Зебрина, это не ответ, — я поймал себя на мысли, что опять говорю с ней, как с ребёнком.
— Хотела тебя увидеть, ясно? — огрызнулась девчонка. — Тебя так долго не было в городе, а потом ты заявился с этой ведьмой, а ещё потом тебя чуть не казнили... — когда Зебрина посмотрела на меня, робко, через плечо, в её глазах дрожали слёзы. — Я соскучилась! — выкрикнула она прямо мне в лицо. — И я волновалась за тебя. Это... — глаза её вдруг сделались похожими на два переполненных озерца, а в следующий миг серебряные дорожки прочертили нежные щёки. — Это оказалось просто ужасно, Макс!
И вдруг оказалось, что руки Зебрины крепко обнимают мою шею, а её горячее тело прижимается к моему, а я обнимаю её в ответ...
— Волноваться за кого-то, бояться, что больше никогда его не увидишь, это так страшно. Так... мучительно, — она бормотала, уткнувшись лицом в мою шею. — Я никогда такого не испытывала. У меня чуть сердце не лопнуло, пока я тебя ждала.
Я гладил Зебрину по спине и улыбался.
Как это трогательно: девочка влюбилась.
Впервые в жизни.
А в следующий миг глаза мои чуть не выскочили из орбит.
Ёшкин-матрёшкин!
Так ведь это я... Я — её первая любовь.
Вот это — попандос.
— Я понимаю, что ты меня не любишь, — ого. Какой прогресс по сравнению с "я выйду за тебя замуж, и точка". — Что у тебя много женщин — старше и гораздо красивее, чем я... — Зебрина задышала чаще. — Но может быть... Может быть, ты разрешишь мне хотя бы иногда... Быть рядом?..
И замерла, как испуганный кролик. Даже дышать перестала.
