Глава 1
Балы у госпожи Гжетской просто шикарны. Дело не только в роскошном убранстве, обученных слугах и прекрасной кухне. Главное — это спокойствие. Тройная магическая защита особняка. Отменные наемники из восточных земель, готовые порвать всякого за свою хозяйку.
И, конечно же, камеры наблюдения с системами комплексного контроля. В это здание мышь не проскочит. Причем, в прямом смысле слова. Лазерные мышеловки работают лучше тысячи кошек.
Так вот, в гостях у госпожи Гжетской (моей старой подруги, которую звал Пираньей за наличие маленьких клыков, заметных во время улыбки) я чувствовал себя человеком.
Не бездушной машиной в доспехе, готовой в любую минуту убить, или быть убитым. А просто праздным гулякой, жаждущим женщин и выпивки.
Я — богатейший дворянин города. Кавалер Ордена Императорского легиона, почетный член Дворянского собрания граф Державин. Мне не пристало думать о водке и бабах!
Зато шампанское и дамы — самое то. Ничто человеческое мне не чуждо. Хотя, частенько приходится быть истуканом, глыбой, готовой держать удар. Ведь чем выше твой статус, тем больше желающих его заграбастать.
Но не здесь. Пиранья сожрет любого, кто нарушит спокойствие в ее доме. Она была старше меня лет на десять, но выглядела вполне привлекательно. Знойная красотка с хорошими формами, выдержанная, как дорогое вино. Я лично убедился в ее навыках как-то раз, точней сказать, даже два. Но не важно.
Не успел войти в зал, как Гжетская сама подошла. Протянула изящную руку, обнажая клыки (которые, кстати, смотрелись мило) и тихо сказала:
— Ну, здравствуй, Демид, мальчик мой. Тебя никто не обижает, надеюсь?
— Нет, разве что только официант. Пронес шампанское мимо, не предложив выпить, — сказал, целуя ткань белоснежной перчатки.
— Упс, какая жалость. Расщеплю его на молекулы, чтоб не огорчал моего пупсика, — пропела Гжетская, глядя мне прямо в глаза.
Ох уж эти женщины. Вечно я их привлекаю. Хотят захомутать, словно вольного жеребца. Хоть вообще не ходи на балы!
Иные просто строят глазки, пытаясь провести борцовский приём под названием «бросок через бедро под венец». Другие говорят прямо:
— Вам уж больше тридцати, граф Державин! Срочно надо жениться! (На мне), — последнюю фразу не говорят, но тоненько так намекают.
Нелегко быть ярким мужчиной с хорошей физической формой и безукоризненным вкусом в одежде. А главная часть меня чего стоит! Это отдельный разговор, если так. Я про размер капитала.
Ведь он возбуждает дамочек круче, чем волевой подбородок, кубики пресса и все такое. Кстати, это у меня тоже есть. Не одним кэшем, как говорится.
Так вот, пообщался с Пираньей, упросив не трогать официанта. Снизошел до похода к фуршетному столику, где выпил и малость перекусил.
Потом болтал с давним другом Зарецким. Он расхваливал меня на все лады, заливаясь соловьиной трелью. Дружище, я вижу, ты подкачался. Блестяще провел сделку, красава! Отшил мамашу той стервы, что обманом хотела женить на дочурке.
М-да, старина Зарецкий поднял мне настроение. Видно, хотел занять денег. Пятый раз за год, но ладно. Я не особенно жадный, несмотря на тупые стереотипы о богачах.
— Полно, друг, ты меня засмущал, — сказал, отмахиваясь от раболепия. — Скажи лучше, сколько перевести?
— Перевести чего? — вытаращился Зарецкий, поправляя свой галстук. — О, как ты узнал? Неужто у старины Дема открылся дар телепатии кхе-кхе? Вообще, если честно, мне не хватает на дело всей моей жизни всего лишь...
Зарецкий сделал задумчивое лицо и стал объяснять важность (пятого за год) проекта всей его жизни. Но в тот момент сбоку подошла Маша. Мария Ивановна Зыкина, та самая дамочка, что пыталась меня захапать, вместе с «достопочтенной» мамашей.
— Хих, граф Державин! Какая встреча! — громко воскликнула дама, поправляя корсет, сползающий с мелкой груди.
— Эээ, вообще-то я говорил, — осторожно промямлил Зарецкий.
— Ага, — кивнула ему Зыкина, при этом продолжив болтать. — Как дела, как настроение, граф? Со здоровьем все хорошо, ничего не болит? — Обратилась ко мне.
— Твою мать, вспомни бревно, вот и оно, — процедил сквозь зубы.
— Что? — повела бровью Мария.
— Говорю, ничего не болит. Здоров как бык после купания, — непринуждённо откликнулся я.
— О, то есть так? Даже совесть не мучает? — продолжала наседать Маша.
Ага, конечно же мучает! Мне совестно за то, что она пыталась опоить меня зельем и затащить в койку. Потом распускала мерзкие слухи. Подослала своих чёртовых братьев, которые, кстати, хорошо огребли. Затем пришлось отшить ее мамочку.
Конечно, мне совестно за такое. Нужно было извести гадкий род. А я просто отразил их нападки, проявив большое великодушие! Становлюсь слишком добрым, старею.
— Мучает, если честно, — сказал вслух, изображая глубокую скорбь. — Зря я нахамил той училке в четвертом классе. До сих пор вспоминаю э-э-х.
Я специально нес этот бред. Говорить серьезно, а уж тем более спорить, себе дороже. Мне известны намерения Зыкиной. Но устроить скандал среди бала ей вряд ли удастся.
— Хах! Опять шутки! Вы только на него посмотрите. Сначала порочит честь беззащитной дамы, потом шляется по балам, пьет как слон. И хамит! Все понятно. Мне жаль вас, Державин, — играя на публику, простонала Мария.
Но вместо того, чтобы мучить меня, господа уставились на девчонку, бросая колкие взгляды.
— А что он сделал, вообще? Мой друг никого не обидит, — коряво заступился Зарецкий. Глупец, он только распалил эту стерву.
— Да что вы говорите, Антон? Державин вечно один. Живет в свое удовольствие. Думает лишь о себе. Пьет шампанское литрами и сыплет ядовитыми колкостями, — снова начала Маша. Но не успела закончить, как я ее оборвал.
— Это разве преступно? — сказал, заткнув стерву за пояс.
— Нет, я еще не закончила! Просто вы! Вы...
— Весьма привлекателен?
— Нет! Замолчите, дайте сказать, наконец!
— Дамочка, я, конечно, могу ошибаться, но вы ведете себя не корректно, — пробасил почтенный аристократ в круглых очках.
— Да... Маша... В моем доме не стоит выяснять отношения, — раздался голос Пираньи.
— Что? Он меня обманул! Господа, он меня обесчестил! — сказала девушка, переходя на крик и тыкая в меня тонким пальчиком.
— Так подай на меня в Дворянское собрание или в суд, — спокойно пожал плечами.
Вокруг медленно собиралась толпа. Гости заметно нервничали. Судя по монотонному ропоту, большинство поддержали меня, зная характер Зыкиных и их тягу к скандалам.
