И мы отошли в машину Мордвинской. Да, училка из нищей школы передвигалась на тачке. Причем, это была старая, недешевая техника. Этакий раритет для искушенных дворян. Странно, все очень странно. Надо вывести училку на чистую воду.
А пока, была моя очередь. Мордвинская села за руль, обтянутый чехлом с необычным орнаментом. Женщина уставилась на меня, словно следователь во время допроса.
И мне пришлось сказать правду. Частично. Поведал о том, как был дворянином, и Прокофьев со своей бандой увел мою усадьбу вместе с другим имуществом. Сказал о попытке судиться и о том, что хочу вернуть все назад.
Про дар болтать я не стал. Сказал, что отбился случайно, даже не понял, как именно. Потом просто заткнулся, не желая раскрывать карты.
Реакция Ольги была очень странной, она затряслась в кожаном кресле и громко захохотала.
— Аха-ха, не могу! Ооой, насмешил! Судиться с Прокофьевым, все равно, что играть с карточным шулером! — вырвалось у нее изо рта. — Кхм, но, если так, молодец. Не думала, что ты такой сильный.
— Вы тоже, госпожа. Ваш магический дар. Он имеет высокую категорию. И он боевой, — тут же выдавил я.
— Речь сейчас о тебе, мальчик мой, — напряглась Ольга.
— Да, и я все рассказал. А вот вы...
— Я не обязана говорить, — жестко бросила Морда.
— Тогда я тоже, красотка.
— Что? Но я ведь...
— Меня спасла. И я расплатился, сказав очень многое. Если на этом все, то я просто уйду. А то уроков еще выше крыши. Сами же их навалили, — произнес, потянувшись к дверной ручке.
— Стоять! — грубо сказала Мордвинская.
— Что-то не так? — спросил, заглянув ей в глаза.
— Я не знаю, — по слогам процедила она. — Ты ведешь себя слишком странно, Долговский.
— Хех, это да. Но, во-первых, я уже говорил, в прошлый раз. Во-вторых, на себя посмотрите. Вы вычислили меня, выбрали позицию для атаки и применили мощнейшую магию. Не похоже на учительницу из бедной школы.
Мордвинская покраснела, пытаясь что-то сказать. Ее грудь начала резко вздыматься. Глаза как-то странно забегали. Такое чувство, что она заметила графа Державина, пробившись взглядом сквозь тело школьника.
— Знаешь, ты ведешь себя слишком нагло, — промямлила, поправляя воротник деловой блузки.
— Да... а как надо, — ухмыльнулся, продолжая на нее пялиться.
Наши взгляды слились, а тела стали потихоньку притягиваться. Не знаю, как объяснить, но я страстно засосал эту милфу. Или она меня, разобраться в таком слишком сложно.
Главное, что ее цепкие пальцы оказались у меня между ног. А мои руки легли на мощную грудь зрелой женщины. Следом щелкнула кнопка блокировки дверей. И старая элитная техника испытала сильные перегрузки, став небольшим кораблем, что качается на волнах бурного моря.
Я шел домой на ватных ногах, которые почти что не слушались. И дело не только в ранении. Ухх, ну и бестия. Она меня чуть не порвала. Вот что значит женское воздержание. Я вскрыл, мать его, ящик Пандоры.
Кто знает, что из этого выйдет? Вообще, у меня было множество вдов, старых дев и замужних дворянок со своими тараканами в голове. Только этот случай прям уникален.
Она не просто мутная барышня, которая ведет себя странно. Она еще и крутая владеющая. Одно неверное движение, и ты отец. Есть такая поговорка в мужских кругах.
Так вот, здесь немного иначе. Одно неверное движение, и ты евнух. А что, с нее сбудется. Тут никакой доспех не поможет. Я видел, как Мордвинская рыхлила землю покруче всякого трактора. Вызывала то ли гребанный смерч, то ли Армагеддон.
Ладно, с этим как-нибудь после. Пока есть дела поважнее. Надо разобраться с Прокофьевым. Он сделал первый ход в шахматной партии, и получил по зубам. Нужно ему срочно ответить, не будь я графом Державиным.
Не успел подойти к воротам, как мне позвонила Сара. На сей раз, вроде бы настоящая. Хотя, кто ее знает.
— Ало, какого секса? — бегло спросил у нее.
— Клиент... ты там что, пьяный что ли? — рассмеялась в трубку она.
— Нет, просто трах... в смысле устал очень сильно. Дела дома были, вот так!
— Ааа, ну понятно, — сказала она таким голосом, будто ни черта не понятно. — У меня к тебе тоже дело.
Угу, да, поехать на чертов пустырь и сразиться с армией наемников. Знаем, плавали. Пришлось задать пару вопросов, чтоб понять, что к чему. Так, это вроде бы все прозрачно. Как говорится, без крестиков и без ноликов, точно.
У нее было важное дело, которое повергло меня в полный шок. Я не был к такому готов, а что делать? Кто знал-то вообще, что все закрутится с дикой скоростью.
Глава 24
— Как? Ты там спятила что ли??? У нас даже нет нормального плана! — не стесняясь в выражениях, орал я, слоняясь возле забора, как бомж.
— Спокойно, милый, все под контролем, — хихикала в трубку Обштейн.
— Под контролем, конечно! Ты не юрист, блин, а бестия!
Мне казалось, что Сара будет долго разбираться с делами, потом мы встретимся, все обсудим и придумаем хитрый план. А она уже подала иск в местный суд. Причем, первое заседание назначено прямо на завтра.
Не знаю, что тут за мир! Обычно, правосудие медлит и тянет резину. А тут прет как спорткар, не давая толком одуматься. Уверен, она все завалит. Теперь не вникла в мои документы. Да и сам я тоже не очень.
Так дела не делаются, в любом мире. Может отзывы в интернете не врали? И эта странная дамочка реально просто упоротая.
— Хех, не хнычь, юный мальчик, — говорила в трубку юристка. — Я все хорошо прошерстила. Большего точно не выжму. Можно косить под дуру и нести всякую чушь. Но нам нужен результат, если не ошибаюсь? Зачем тогда медлить и ждать? Или у тебя в запасе пару лет жизни...
У меня в запасе не годы, а... жизни!
Но в целом это логично. Долговский и так потерял много времени, болтаясь по этим трущобам. Теперь нужно действовать быстро. Пусть Прокофьев поймет, что его атака ничуть меня не смутила. Наоборот, я готов наступать. Он явно начнет беситься, допуская простые ошибки. А это мне как раз на руку.
— Ладно, согласен, — сказал в конце разговора. — Но если что-то пойдет не так, то я...
— Пожалуешься на меня своей мамочке, юный друг? — подколола Обштейн.
— Нет. Просто не заплачу гонорар. И судись тогда со мной сколько влезет.
— Ой, какие мы страшные. Завтра к десяти. Смотри не опаздывай, двоечник.
Простившись с Сарой, быстро зашел домой, где меня ждала радостная тетя Лена. Она сказала, что Евграфыч вдруг подобрел, решил просто так ей помочь и вообще стал каким-то другим.
Я продемонстрировал удивление, с трудом сдержав смех. Вот что пендаль животворящий с людьми делает. Спасибо, конечно, Борису. Но ему я пока не скажу. Не хватало, чтоб маньяк снова стал зазнаваться.
