— Что?!
— По всей видимости, против вас сплели обширный заговор, и часть его сторонников попыталась сегодня захватить власть в Терразоре. Всего несколько колоколов назад.
— Ялайская гниль!
— Среди них были и двое оставшихся Высших, Тесеран и Лиера. Я подумал, что вы захотите допросить их, и не стал убивать. Погрузил в глубокий сон до вашего возвращения.
— А мятеж, как понимаю, ты подавил?
— Разумеется, владыка. К счастью, основная часть заговорщиков отправилась с вами. Полагаю, они понимали, что справиться с вами будет нелегко…
— Ты молодец, Советник, — перебиваю я его. — И я тобой доволен. Нет, даже не так — я тебе благодарен.
— Спасибо, владыка! — голос создания меняется, и от удовольствия похвалой он приподнимается над землёй чуть выше, чем обычно.
А у меня в голове уже роятся мысли о том, что нужно сделать и как использовать тех мятежников, которых ещё не успели убить…
— Это сейчас неважно. Харран ушёл через собственный портал! Ты можешь его отследить?
— К сожалению, нет, Владыка.
— Я так и думал… Но мне нужны остальные мятежники — живыми! Бери часть солдат и всех колдунов, — я оборачиваюсь, наблюдая за тем, как хрраши, Направляющие и воины добивают резко сократившееся количество мертвецов, — и догоняй отступающих в южную часть города предателей. Тайбель тоже попытайся взять живой. Со мной останутся хрраши, кейласы, дайнхаммелы и треть солдат.
— Сделаю, владыка. Погрузить предателей в сон, или оглушить? Какие увечья допустимо наносить?
— Поступай, как сочтёшь нужным, лишь бы они не трепыхались, но оставались в состоянии отдать мне свою энергию. Когда поймаешь отступников — приволоки их сюда. Я заберу их в столицу и подготовлю особое… Наказание…
Советник кивает и даёт команду малефикам. Вскоре они, разбившись на несколько групп, вместе с частью солдат стремительно рассыпаются по городским улицам и бросаются в погоню за мятежниками. А я, почувствовав, что мне стало лучше, обхожу центральную площадь, глядя на трупы солдат, «кукол» и погибших колдунов.
— Лады-ы-ыка! — басит один из хррашей, когда я оказываюсь рядом, и прикладывает руку в приветственном жесте к груди. — Маё пачте-е-е-ние!
Я удивлённо останавливаюсь рядом с великаном. Он ужасен — это надо признать — зеленокожий, с уродливой головой, кривыми зубами, торчащими из-под губ, густым, но крошечным пучком волос на макушке, большими мешками под глазами и прорезью вместо носа. Одет в одни лишь кожаные штаны и жилетку, но его совсем не смущает царящий вокруг холод.
Но самое удивительное — за всё то время, что я правлю Ялайским королевством, мне ни разу не довелось слышать, как хрраши разговаривают! Я знал их точное число, я распределял их в полки на границах, я знал, чем и в каком количестве они питаются — но не предполагал, что они говорят на ялайском наречии!
Проклятье! Всё время выясняется какая-то деталь, на которую стоило обратить внимание раньше!
— Как тебя зовут… солдат? — спрашиваю я, не зная, как лучше обратиться к великану.
Он непонимающе смотрит на меня, затем оглядывается на трёх своих собратьев, внимательно прислушивающихся к нашему разговору, и засовывает когтистый палец в ухо, несколько мгновений ковыряется.
— Не понима-а-а-ю лады-ы-ы-ку!
— У. Тебя. Есть. Имя?
— Что есть имя-я-я-я?
— Значит нет, — я задумчиво потираю подбородок. — А как тебя зовут другие… хрраши? Твои братья? Или Советник, когда командует?
— Эй ты! — скалится кривыми зубами великан. — Но ва-а-а-ще я зна-а-а-ю, чо команду даёт Са-а-а-а-ветник. В го-о-о-лове дриньк! — и по-о-о-о-явилась!
— Понятно…
— Ла-а-а-дыка недоволен? — отчего-то смурнеет хрраш, и его лицо мигом приобретает такое потешное выражение, что при всём происходящем ужасе я не сдерживаюсь и улыбаюсь.
— Нет-нет, я доволен! Я благодарен тебе и твоим братьям, что пришли мне на помощь! Это ведь ты раскидал первых мятежников своей дубиной?
— Напа-а-а-ли на лады-ы-ы-ку! — снова скалится хрраш. — Смерть за э-э-это! Дум-дум! — он резко взмахивает дубиной у нас над головами, заставив моих гвардейцев напрячься. — Дум-дум!
— Дум-дум, значит? — снова улыбаюсь я, — Я запомню. И теперь буду звать тебя так. Твоё имя — Дум-дум.
— И-и-и-мя?!
— Имя, имя. Надо же мне как-то к тебе будет обращаться?
Оставив хрраша в задумчивости, я направляюсь дальше. Осматриваю здание магистрата, обнаруживаю там несколько десятков мёртвых тел, а затем, прислушиваясь к грохоту магических схваток на окраине города, вызываю к себе капитана Кроноса.
— Владыка? — вытянувшись по стойке «смирно», он вопросительно смотрит на меня. — Чем могу служить?
— Отправив сюда Высшего, недовольного моей новой политикой, я совершил большую ошибку, капитан, — говорю я. — И повторять её не хочу. За последние месяцы ты показал себя с самой лучшей стороны — чётко выполнял все команды, защищал меня без вопросов, и твои люди всегда делали то, что от них требовалось. Ты — один из тех немногих, кому я доверял свою жизнь.
— Благодарю, владыка! — склоняет голову капитан. — Большая честь слышать такое от вас!
— Я хочу попросить тебя об услуге.
— Всё, что угодно, господин!
— Ты должен остаться здесь со своим отрядом и взять городок под контроль. Я пришлю сюда жителей — на складах есть еда, в загонах — животные, мастерские простаивают, добыча руды в шахтах остановилась. Я пришлю сюда людей из столицы, чтобы они не дали этому пропасть и наладили тут хоть какое-то подобие жизни. Твоя задача — обеспечить порядок. Останешься временным исполняющим обязанности магистрата и главой гарнизона.
— Владыка, это… — Кронос краснеет и даже чуть задыхается от переполняющих его эмоций. — Это огромная честь для меня, владыка! Я не заслужил…
— Ещё как заслужил, — улыбаюсь я, но эта улыбка тут же становится холодной. — Однако я сразу хочу предупредить — моё доверие испытывать тебе не стоит. Ты видел, что бывает с теми, кто идёт против меня. И надеюсь, что у тебя хватит ума не поступать так опрометчиво.
— Господин! — усы капитана аж встопорщились от возмущения. — Если позволите говорить откровенно…
— Позволяю.
— Я родился и вырос в семье простолюдинов, далеко от столицы. И попал в армию лишь благодаря своему упорству и желанию выжить, а не тому, что для этого были созданы условия. Я помню, как с нами обращались сангаур. Большинство из них, простите мою дерзость — редкостные ублюдки. До вашего прихода я прослужил в армии двадцать лет — и не видел ничего, кроме пренебрежения и постоянной опасности умереть. Даже то, что я жил лучше многих крестьян… очень условно, господин. У меня не было жалованья, которое есть сейчас, я не мог позволить себе собственное жильё, был вынужден спать в казарме с сотней своих подчинённых, и даже не задумывался о том, чтобы завести семью. Потому что в любой момент мою жену мог забрать любой из малефиков — даже прыщавый юнец, и ничего против этого я сделать не мог… Я не мог защитить родителей, у которых забирали скотину и урожай. Не мог даже помыслить о детях, которым, возможно, не придётся воевать. Ни о чём этом я не мог подумать — пока не появились вы.
