А затем Ирандер резко сжимает кулак — и магическая основа тела просто исчезает. Её вырывает — весь энергокаркас, делающий мага магом, вдруг оказывается снаружи, вне физической оболочки!
Всё то, что позволяло Беренгару колдовать, теперь представляет собой небольшой светящийся шар, бережно удерживаемый Ирандером в воздухе меж пальцев перчатки…
Крик Сейнорай мгновенно обрывается.
«Беренгар!» — зову я — «Беренгар, проклятый ты старик! Ответь!»
Ничего…
Я с ужасом понимаю — то, что сейчас держит Ирандер — и есть Сейнорай… его суть!
Шар света втягивается в пальцы перчатки, пробегает по ней и заставляет вспыхнуть ярким бирюзовым светом. Как только это происходит, Ирандер разжимает хватку, и я падаю на раскуроченный пол.
И неожиданно понимаю, что чувствую боль!
Хвала Святым предкам, у меня хватает ума не вскрикнуть от радости, не распахнуть глаза и не застонать от боли, пронзающей каждую клеточку тела…
Внутри вновь ощущается Источник, энергоструктуру пронзают каналы и дар Аулэ струится по ним, но…
Какое же это приятное ощущение!
Я еле дышу, стараясь, чтобы Ирандер этого не заметил и лихорадочно соображаю, как же выпутаться из сложившейся ситуации.
Если даже Беренгар со всеми его силами не смог противостоять тёмному владыке, на что рассчитывать мне?
— Любопытный экземпляр, — замечает Ирандер. — Куда сильнее, чем я предполагал. Ошибки отработаны, и несмотря на все сложности, Творение подходит…
Я слышу, как он присаживается надо мной. Слышу скрип камней под его ботинками, чувствую, как Ирандер переворачивает меня на спину и кладёт руку в кристаллической перчатке на грудь.
— Образцовое Творение… — говорит он. — Основа цела… Да, определённо это моя лучшая работа…
Внутри меня тут же вспыхивает паутина энергии. Я снова чувствую ту тёмную волшбу, что опутала магическое нутро Беренгара и вырвала его, но сейчас заклинание Ирандера ощущается куда мягче. Оно «налипает» на энергоканалы и Источник, едва его касаясь и повторяя контур…
И тут я понимаю, о чём говорил Сейнорай! Вот он, тот шанс! Похожий на ситуацию с Советником, но… тут всё будет гораздо сложнее…
Сила Ирандера — огромна. И как только он почувствует, что я собираюсь ударить по нему — легко заблокирует атаку. Да и как вообще с ним справиться?!
Мне нужно понять это, пока ещё есть время…
Тело будто щекочет изнутри… Тёмная пыль продолжает налипать на мою энергоструктуру. А я, стараясь лишний раз не двигаться, не проявлять себя магически, начинаю «красться» по энергоканалам, по кускам заклинания Ирандера в ту сторону, откуда оно пришло — к кристаллической перчатке.
Мне везёт — сознание, ставшее восприятием, пока телом управлял Беренгар, осталось в том же состоянии, и не создаёт никаких магических колебаний. Я не только стал сам собой, но также и остался «внутренним духом», способным чувствовать дар Аулэ и управлять им.
Но пока я не буду этого делать… Нужно понять, как одолеть Ирандера, что с ним делать, как противостоять…
Что вообще можно противопоставить тысячелетнему тёмному владыке?!
Его рука… Перчатка — средоточие силы моего противника! Оттуда по моему телу распространяется чёрная магическая пыль — это я уже вижу… но также вижу, что там же скапливается пыль красная… Она нетерпеливо подёргивается в структуре кристалла, и постоянно добавляется туда, «стекаясь» со всего тела по руке к этому артефакту…
Ялайский пепел!
До меня доходит, что сейчас произойдёт… Красная энергия — это, скорее всего, суть Ирандера, которую он хочет «переселить» в меня! Если «приглядеться», видно, что под доспехами тёмный владыка состоит из неё почти целиком. Плотный контур красной, пульсирующей, сжатой до какого-то невероятного состояния, энергии…
А чёрная пыль? Видимо, это лишь инструмент, которым тёмный владыка «оперирует»… И инструмент этот ему даёт перчатка…
Вот если бы лишить его этого артефакта…
А почему нет? Тонкие линии красного песка, такие же, как собирающиеся в перчатке, связывают её с остальной энергией Ирандера, клубящейся под доспехами…
Пока я рассматриваю структуру тёмного владыки, красная пыль приходит в движение. Через пальцы перчатки она устремляется в опутанные тьмой каналы и я ощущаю, как моя энергоструктура начинает гореть!
И одновременно с этим понимаю — вот мой шанс нанести удар!
Но этот шанс единственный! Повторить его не удастся…
Боль пронзает каждую клеточку тела, но я держусь. У меня есть время, есть! Нужно только понять, как разрушить связь между перчаткой и Ирандером…
Собрав в кулак волю, я сосредотачиваюсь на том месте, где красные линии соединяют артефакт с телом Ирандера, а сознание в это время заволакивает пелена боли. Она затапливает меня, мешая концентрироваться, и в какой-то момент я понимаю, что не могу думать ни о чём, кроме неё.
Если бы только можно было облечь её в магию… Сделать из боли оружие!
Решение приходит неожиданно. Стихии, свет, кровь, жизнь, смерть — всё это грани одного дара, и надеяться навредить ими Ирандеру по отдельности — очень самонадеянно. Беренгар при всей своей мощи пытался — и что из этого вышло?
Ничего.
Но боль… боль, это то, чего он не испытывал очень давно. Может, сработает?
Другой идеи у меня всё равно нет, а времени на раздумья не осталось…
Красная пыль несётся по моим энергоканалам, налипая на Источник. Каждая крупица дара Аулэ вспыхивает, достигая его, и я чувствую, как наша с Ирандером энергетика начинает объединяться…
Пора!
Собрав волю в кулак, собрав всю боль, разрывающую меня на части, вспомнив все страдания, которые я испытывал, я облекаю их в «плоть» из энергии.
Мощный импульс выталкивает получившийся комок заклинания из Источника. По кратчайшему пути, по самому широкому каналу оно несётся против движения энергии Ирандера, движимое и управляемое только моей волей.
Сейчас это всё, на что я способен…
Тёмный владыка чувствует подвох. Он ничего не говорит, но усиливает нажим — и его суть устремляется в меня с такой скоростью, что противостоять ей почти невозможно.
Но мне и не нужно — слишком неожиданно я «атаковал».
Комок боли проскакивает по связи, соединяющей перчатку и меня, устремляется дальше — и когда оказывается у красных линий, соединяющих артефакт с телом, я разрываю скрепляющие заклинание путы.
Боль, сжатая до размеров иголочного ушка, ревущей агонией вырывается наружу.
Она врезается в струны алой энергии и — о чудо! — разрывает их в клочья! И более того — расширяясь, боль выжигает хлынувшую было в меня энергию Ирандера!
