— Заметано, — хмыкнул я и вступил на арену.
Всё-таки, даже темным магам не чуждо ничто человеческое.
Вот только Ков’Альдо решил не дожидаться, пока я додумаю свою, несомненно важную и даже немного гениальную мысль до конца.
Воздух недовольного загудел, и на меня обрушился самый настоящий Огненный шторм!
Пришлось срочно выкидывать все посторонние мысли из головы и концентрироваться на бое.
Кармадон стоял в центре арены и, судя по окутавшему его сиянию, вовсю пользовался артефактами, которыми он был увешан, как новогодняя ёлка.
По крайней мере, я даже не думал, что Огненный шторм можно создать так быстро…
Окутавшись Усиленным щитом мертвых, я бросился в сторону и тут же бросил сначала Вспышку, а затем и Икоту с Поносом.
Жаль, что безуспешно…
Конечно, будь на месте Кармадона тот же самый Жито или Кир, я бы обошелся без этих унизительных плетений, но Ков’Альдо заслужил.
И дело даже не в просьбе Сиама, а в личности Кармадона.
Не должны дворяне себя так вести, не должны и всё. Да, его род подмял под себя этот городок, но это не дает Ков’Альдо относиться к остальным как к грязи.
Признаться, попав сюда, я подумал, что местные дворяне — высокородное быдло, и все из-за поведения Кармадона.
Вжух!
Огненная стрела, пролетевшая в опасной близости от моего лица, заставила отложить все мысли на потом и сконцентрироваться на бое.
Не знаю как, но Огненный шторм преследовал меня без вмешательства Ков’Альдо.
А сам огневик, пользуясь тем, что я удираю от ревущей стены огня, принялся расстреливать меня словно в тире.
Вжух!
Вжух!
Жах!
Если бы не Щит мертвых, от меня остались бы одни угольки — слишком уж сильны были плетения огневика.
Причем Ков’Альдо и не думал меня попугать или поставить на место — он хотел меня убить.
Вжух!
Увернувшись от ярко-алого Огненного копья, я влил в себя бутылек маны, бросил на себя Воодушевление и Боевое исцеление и пошёл на прорыв.
С каждой секундой бегать от Огненного шторма становилось все опасней, а мои плетения Кармадон игнорировал.
Передо мной вспыхнула Огненная стена, и мне пришлось закрыть глаза — жар пламени пробивал даже выставленный щит.
Пришлось двигаться по старинке — на звук сердца.
Несколько раз Кармадон, судя по Биению жизни, взмывал в воздух и перелетал на другую сторону арены.
Но я лишь крепче сжимал посох, от которого шла так необходимая мне прохлада, и бежал к Ков'Альдо.
Единственный мой шанс его достать — это ближний бой. И я буду не я, если на ближайшем занятии не выбью из Сиама какую-нибудь Стрелу Тьмы!
Но для этого нужно познакомить голову Ков’Альдо с моим посохом…
Кожа рук и лица горела огнем, Источник, несмотря на зелья маны, показывал дно, поэтому я, не сдержавшись, жадно потянул в себя разлитую вокруг энергию.
По ощущениям — словно влил в себя острую приправу и заел перцем чили — жарко стало не только снаружи, но и внутри, и я даже испугался, что выжгу себе энергоканалы.
Пришлось расширить радиус поглощения, и, о чудо, вместо испепеляющего жара огненной стихии, я втянул в себя кристально-чистую энергию без стихийного окраса.
Рев пламени тут же опал, стало легче дышать и послышались полные удивления ругательства Ков’Альдо.
Я же, решившись, открыл глаза и увидел, как огневик с недовольным выражением лица срывает с груди и отбрасывает в сторону пришедший в негодность амулет.
Так вот, значит, что я только что выпил...
Кармадон тем временем выхватил из Инвентаря жезл, но воспользоваться им не успел — я подобрался на расстояние удара.
Данц!
Звук соприкосновения моего посоха с челюстью Ков’Альдо был просто прекрасен.
Помимо хруста выбиваемых зубов — Сиаму понравится — я почувствовал, как треснула сама кость.
Но и этого было мало.
Я, не останавливаясь на достигнутом, ударил огневика навершием посоха по плечу, отчего тот выронил жезл, а затем крутанув посох, впечатал его пятку в грудь Кармадону.
От этой простенькой связки Ков’Альдо отлетел к самому краю арены, а я, наступив на его жезл, усилием мысли отправил его в Инвентарь.
Это будет моей компенсацией.
Обычный человек после такого ни в жизнь не встанет, но судя по ауре, Ков'Альдо прошел точно такой же курс Укрепления энергокаркаса и тела, как и я.
А может быть даже и покруче.
Поскольку он не только сумел подняться на ноги, но даже швырнуть в меня огромнейший шар огня.
Пришлось неэстетично падать на землю, пропуская волну огня над собой, после чего вскакивать и лететь вперед, отмахиваясь от десятков фаерболов поменьше.
Подшаг, уход от обжигающей горящей стрелы огня и хлесткий удар посохом прямо в лоб — хотел ударить в плечо, но будто кто-то под руку толкнул.
Для Ков’Альдо этот удар стал последней каплей, и он кулем повалился на землю.
К нему тут же бросился Жито, а я, убрав посох в Инвентарь, с ужасом посмотрел на свои руки.
На Ков’Альдо мне было плевать — я прекрасно чувствовал его пульс и знал, что он жив — а вот вспухшие волдыри и почерневшие корки кожи вызывали животный ужас.
Во времена практики я частенько видел пациентов с ожогами самых различных степеней, и эти раны в моем личном списке жести находились на первом месте.
Умом я понимал, что пара зелий Исцеления и зелье регенерации не оставят даже шрамов, но чисто психологически было сложно.
А если ещё вспомнить, что лицо у меня тоже пылает, то и вовсе коленки начинают подгибаться…
С трудом взяв себя в руки, я с третьей попытки наложил на себя сначала «Боевое исцеление», следом «Исцеление» и выпил зелье регенерации.
Раны на глазах начали затягиваться, а я, поймав исследовательский задор, принялся помогать себе заклинаниями Смерти.
Бесследно уничтожал омертвевшие участки кожи и наблюдал, как жидкость в волдырях стремительно меняет свой цвет на светло-коричневый и преобразуется в гной.
С одной стороны, было до тошноты противно, с другой, меня охватил исследовательский азарт — ожоги заживали словно в ускоренной съемке!
И я, точечно воздействуя магией Смерти, ещё больше ускорял этот процесс.
Сколько длилась моя медитация — не знаю, но не больше нескольких минут, поскольку Жито до сих пор хлопотал над валяющимся в отключке Ков’альдо, а Сиам так и стоял на своем месте.
