Что Тóпин, что Дан были хороши, очень хороши. Но чтобы полноценно исцелить человека, требовалось очень много сил.
В итоге целители, вместо того, чтобы тут же поставить на ноги восемь-десять человек, тщательно отмеряли свою силу.
Переводили из смертельного в тяжелого, из тяжелого в среднего и так далее.
Я же, в отличие от них, мог действовать гораздо тоньше. Не просто вбухивать огромные объемы энергии, ускоряя естественную регенерацию, но влиять на процесс.
Без привычного ланцета поначалу было непросто, но в какой-то момент, я обнаружил, что ловко управляюсь кинжалом фон Лютиков.
Причем, по моим ощущениям, он стал меньше и тоньше, приняв максимально удобную мне форму.
А ещё, через него отлично шла некроэнергия.
Я осматривал очередного пациента, тут же расставлял над повреждёнными участками физического и энергетического тел маркеры и принимался за операцию.
Я уже говорил, что современная медицина со всеми её лазерами и нейрохирургией и близко не приблизилась к магии жизни?
Так вот, я готов повторить это ещё раз, причем публично.
Мой кинжал-скальпель отсекал поврежденную плоть, касания некроэнергии уничтожали процессы гниения, попавшую в рану ржавчину, осколки кольчуг, ворсинки ткани и даже яды.
Энергия Смерти как нельзя лучше справлялась с уничтожением всего ненужного и опасного для жизни пациента.
Ну а следом шла магия Жизни.
Причем я не просто вбухивал свою силу, как тот же самый Дан, я точечно ускорял регенерацию каждого органа по отдельности.
Да, так было быстрее, но, парадокс, безопасней для физических тел воинов.
Дело в том, что практически каждый боец, лежащий сейчас в лазарете, использовал тюбики. А то и не по разу.
В итоге, в их организме скапливалось слишком много Жизненной энергии. И заливать измученных бойцов энергией Жизни было все равно, что насильно вливать третий литр воды в обезвоженного воина.
Я же не заливал раненого своей силой, а… стягивал её к нужному мне месту, тем самым решая сразу же две задачи.
Во-первых, исцелялись поврежденные внутренние органы, а во-вторых, снижалась нагрузка на печень и почки, которые работали на износ.
Как ни крути, но у нас с Даном было слишком мало времени, чтобы сделать внутривенное исцеляющее зелье полностью без побочных эффектов.
Впрочем, тут была даже не наша вина — каким бы хорошим ни было лекарство, передоз — это всегда плохо.
Как говорил один из моих профессоров: «Всё есть яд и всё есть лекарство».
Некоторых воинов я знал, некоторых видел в первый раз, ну а когда ко мне на операционный стол начали поступать кадеты, то мне захотелось собственноручно придушить Корзина.
Грани О’Хара, Дариан Баркодо, Яромир Ярило — эти ребята, судя по многочисленным рубленным и колотым ранениям, точно сражались в первых рядах рядом с ветеранами.
И если О’Хара и Баркодо благодаря своим тяжелым доспехам превратились в живые консервные банки, то Яромир был плох.
Он, в отличие от будущих Тяжелых пехотинцев, накинул на себя зачарованную кольчугу, видимо, понадеявшись на родовую защиту.
Вот с ней я и провозился дольше всего, вытаскивая разрубленные кольца из глубоких ран дворянина.
К слову, Ярило держался только на тюбиках, и, судя по энергетическому шторму, гуляющему по его энергокаркасу, ему вкололи свыше трех зелий.
Я чудом успел избавить его от осколков стали, срастить повреждения и пустить накопившийся ком энергии Жизни по энергоканалам.
И то, мне пришлось уничтожать многочисленные опухоли, которые пошли у кадета по всему телу.
Похоже, мы с Даном открыли ящик Пандоры — наше зелье дико подстегивало регенерацию, отчего мгновенно ускорился рост раковых клеток.
И причиной этому было не только зелье, но и энергия Жизни, которая из-за физических травм, застревала в энергоканалах.
Поэтому приходилось работать сразу на двух уровнях — физическом и энергетическом, но получалось до того удачно, что Дан и Топин тащили всех раненых именно ко мне.
Ну а когда мы с ними распределили обязанности, и Топин взял на себя энергетический уровень, скорость работы увеличилась в три раза.
Дан наскоро готовил бойца к операции, срезая впившиеся в тело доспехи и подвешивая над ранами видимые только нам маркеры, я оперировал, безжалостно уничтожая всю грязь, яд и омертвление.
Ну а Топин разгонял энергию, не позволяя ей застопориться.
Под конец я даже начал получать удовольствие от такой работы: все четко, как часы, каждый на своем месте — настоящий целительский конвейер!
Да и одобрительный гул наших пациентов и их негромкие благодарности давали понять, что конкретно я нахожусь на правильном пути.
Ведь именно в этот момент, спасая человеческие жизни, я и понял, в чем смысл моей жизни.
Денебери благоразумно молчал, из штаба трижды прибегал Данго, но никто не решался нас беспокоить.
И только когда последний пограничник был вытащен из цепких объятий смерти, я позволил себе перевести дух и устало опустился на свободную кровать.
Топин принялся наводить порядок в нашей импровизированной операционной, а Дан вызвался провести осмотр пациентов.
«А ты хорош, — тут же похвалил меня Денебери. — Это было похоже на… Искусство. Твое умение работать с плотью настолько поражает, что я уверен — из тебя вышел бы отличный химеролог!»
Внимание! Благодаря божественному вмешательству доступна смена класса!
Сменить класс Темный целитель на Химеролог Ануба?
Да/Нет
Либо Денебери серьезно задолжал Анубу, либо…
«Первое, — тут же отозвался дед. — Прости, но с этим я ничего не могу поделать. Ануб в своем праве».
Что ж, а я в своем.
Я даже не стал читать описание класса. Лично я ни с кем никаких сделок не заключал, а значит мой ответ «нет».
Внимание! На вас повторно наложено Проклятье Ануба!
Магия Смерти: -20%Некромантия: -20%Химерология: -20%Проклятья: -20%
«Мне жаль», — виновато протянул Денебери.
Жаль не жаль, но мне бы не помешало узнать условия этой сделки.
«Условия заключенной сделки можно узнать только в двух случаях, — дед будто только и ждал этого вопроса. — По разрешению Ануба, что не выйдет ни при каких условиях, или в результате окончательной смерти одной из сторон».
Все ясно. Хоть душа и бессмертна, но никто не отменял кабальных договоров и сделок с сильными мира сего.
«На что только не пойдешь ради спасения рода… — проворчал Денебери. — Вот была бы у меня Ваджра…»
