Да и это принятие в род Денебери, пусть и прошло не по моей воле, но сейчас ощущалось настолько естественно, настолько гармонично, что… я не хотел его терять.
Поэтому я сосредоточил внимание на своем шраме, и ноющая боль, характерная грани Смерти, сменилась неприятной пульсацией.
За спиной дохнуло могильным холодом, и я с трудом удержался от того, чтобы обернуться.
— Спокойно, — на моих глазах воздух пошёл рябью и превратился в призрачную фигуру Денебери! — Обычная визуализация.
Обычная визуализация?! Я во все глаза смотрел на некроманта. Интересно, его вижу и слышу только я или все вокруг?
— Конечно только ты, — нахмурился Денебери. — И вообще, это временно. По какой-то причине ты притягиваешь к себе излишки энергии, а на текущем этапе нам это не нужно.
Ну не нужно, так не нужно.
— Вот, — некромант внимательно осмотрел меня со всех сторон и довольно кивнул, — другое дело. Хм, возможно дело во второй печати… Впрочем, об этом ещё рано говорить.
Рано? Хах!
Если бы не осознание того, что мне осталось продержаться около десяти часов, я бы сейчас в голос рассмеялся.
Да за последнее время на меня столько всего навалилось, что в голове царил самый настоящий винегрет из мыслей, догадок и предположений.
— Прекрасно тебя понимаю, — невозмутимо отозвался Денебери. — Поэтому мы сейчас поступим следующим образом. Я буду перечислять события и их возможные последствия так, как вижу со своей стороны, а ты будешь вносить корректировки.
Я на секунду задумался и мысленно кивнул — лучшего времени, чтобы разложить все по полочкам, не найти.
А так — и в голове порядок наведу, и время взятой на себя аскезы пройдет быстрее.
— Начну с самого начала, — Денебери коснулся рукой едва зажившего шрама, оставленного моим скальпелем, и начал говорить. — С ритуального круга.
Я вспомнил ту полянку, на которой оказался после попадания в воронку, и с трудом удержался от того, чтобы не поморщиться.
— Мы давно знали, что на Порог постоянно попадают форточники и специально караулили несколько недель, в надежде перехватить одаренного. Для этого была приготовлена поляна и поставлены соответствующие тотемы.
Да, действительно, деревянные столбики с оскаленными волчьими головами! Помню такие.
— Тотемы должны были сковать волю форточника и послать сигнал в наш лагерь, устроенный в лесу. Так как операция проходила в зоне Трибуна, мне выделили контуберний гвардейцев.
Я помнил, что Трибуном Денебери называет Аша, поэтому продолжил внимательно слушать некроманта.
— Когда за дело берется некромант моего уровня, воины — лишь помеха, поэтому в мой отряд вошли отпрыски известных родов, которые, в случае успеха, могли рассчитывать на внеочередное повышение.
Пока что было непонятно, к чему клонит некромант, но я и не думал его перебивать.
— В итоге, мало того, что тотемы сработали неправильно, приняв тебя за своего и подсказав идти в лес, так ещё и декан этих ничтожеств позволил себя убить! Кстати, я до сих пор не могу понять, как ты это сделал.
Я и сам, честно говоря, с содроганием вспоминал тот момент.
Перцовый баллончик, судорожный удар кривого копья… — словно тогда действовал не я, а кто-то чужой.
— Взбешенные псы ринулись за тобой, попадая в свои же собственные ловушки! — продолжил тем временем некромант. — О, Ануб! Какой позор! Ну а когда мы загнали тебя на жертвенную поляну, оказалось, что в ловушку попал не ты, а я.
Денебери горько усмехнулся и покачал головой.
— Признаться, я не поверил, когда ты, вместо того, чтобы умереть и открыть портал для Семнадцатого легиона, взмахнул своей железкой и снял с меня всю, ВСЮ защиту! А уж когда в нас полетели стрелы воинов Трибуна… Единственное, что мне оставалось — наблюдать за действием посмертного заклятия нашего рода.
Да уж, я до сих пор помню взмах скальпелем, изумрудный свет, рамку портала и оперение стрелы, вонзившееся в глаз некроманту.
— В итоге портал открылся Ануб знает куда, меня притянуло к самой яркой ауре, то бишь к тебе, а в наш мир проник разведчик Трибуна.
Точно! Я помню подслушанный разговор Аша и Града — Шатун! Так звали того разведчика. Ученик Самди Тэнебре Седьмого!
— О, — некромант с предвкушением потер руки, — как же я мечтаю о встрече с этим Самди! Не думал, что на Пороге остался кто-то из служителей Искусству! Впрочем, это дело будущего.
Тут я с Денебери был согласен.
— Поначалу я принял тебя за одного из тысяч никчемных сервусов, но когда твой шрам превратился в Печать смерти, а ты обзавелся тремя гранями таланта, я понял, что сам Ануб даровал мне этот шанс.
Как бы это дико ни звучало, но сейчас и я сам был благодарен судьбе, что все сложилось именно так.
По крайней мере моя интуиция врача кричала в голос — мне выпал шанс стать величайшим целителем в мире!
Да и потом… Обрести давно потерянное и забытое чувство родства — много стоит.
— И прежде, чем я продолжу, я должен, нет, я просто обязан тебя спросить!
Я почувствовал дуновение призрачного ветерка и ощутил, как вновь появляюсь на невидимом распутье.
— Согласен ли ты, Александр Емец Денебери, принять благословение Ануба и достойный нашего рода статус… Темного жреца?
Шрам тут же зачесался, и я увидел перед собой блеклое системное уведомление:
Внимание! Благодаря божественному вмешательству доступна смена класса!
Сменить класс Темный целитель на Темный жрец?
Да/Нет
Глава 20
Спешить в таком вопросе точно не стоило, да и Денебери никуда меня не торопил, понимая серьезность момента.
Меня же смущали две вещи. Первое — потеря класса Темный целитель. Второе — благословение Ануба.
Я, как, наверное, и все медики, верил в Бога, но не особо рьяно. В церковь не ходил, молитвы не читал.
В моем понимании Бог находился где-то за гранью понимания человеческого мозга.
Он, как мне казалось, с интересом наблюдает за тем, как мы сначала создаем себе проблемы, а потом мужественно их решаем.
Ну а когда я заобщался с однокурсником, прибывшим на учебу из Индии, и познакомился с понятием кармы и реинкарнации, моя картина мира сложилась.
Почему-то я был уверен, что мы живем тысячи жизней, меняя тела и, возможно, даже планеты, и всё, что с нами случается — это… карма.
Обокрали? Значит сам в прошлой жизни оставил кого-то без гроша. Девушка изменила? Значит сам разбил кому-то сердце. Ослеп? Значит сам лишил кого-то зрения или закрывал глаза на чужое несчастье.
