В общем, на провокации я не вёлся, сам с разговорами ни к кому не лез, ну а остальные кадеты делали вид, что меня нет.
И меня это более, чем устраивало.
К тому же в нашей группе определилось четыре явных лидера, вокруг которых образовались центры силы, и мне было интересно за ними наблюдать.
Хотя, честно говоря, особо за кем-то следить у меня не выходило.
На практических занятиях было не до этого, а на обеденных перерывах я полностью погружался в процесс приема пищи.
Уж не знаю, было ли дело в запредельных нагрузках или в принимаемом мной курсе, но я наслаждался каждым кусочком пищи.
Не просто закидывал в себя выданную пайку, но тщательно пережевывал все блюда.
Как врач, я знал, что это полезно для пищеварения, а как новообразованный маг, я чувствовал, что таким образом вытягиваю из еды максимум полезного.
И это я не про жиры, белки и углеводы, а про… энергию.
Вся пища, которую нам давали, была пропитана магией, и я, тщательно пережевывая и концентрируясь на процессе, вытягивал из неё жизненную силу.
Один-в-один, как мой индийский однокурсник ел присланные с родины манго.
Как сейчас помню — Аржун сначала читал мантру, затем внимательно чистил манго, аккуратно его нарезал и, прикрыв глаза, не спеша наслаждался каждым кусочком фрукта.
По его словам, он впитывал жизненную энергию манго, или, как он её называл, прану.
Причем, в это сложно поверить, но одного фрукта ему хватало на целый день учебы.
Над ним тогда многие потешались, включая меня, и только сейчас я понял смысл его обеденного ритуала.
«Вообще-то это основы, — недовольно ворчал Денебери, которому не нравилось, что я открываю для себя элементарные, с его точки зрения, вещи. — У нас этому учат с детства!»
Кстати, большинство из кадетов тоже подходили к приему пищи более, чем серьёзно, превращая обед или ужин в медитацию.
Вот только это, по словам некроманта, было временным послаблением.
«Неделя максимум, — уверенно вещал Денебери. — Вот увидишь, на очередном завтраке будет объявлена тревога, и всем будет плевать, что ты не донес поднос с едой до стола».
В том, что некромант прав, я и не сомневался.
За прошедшие три дня он уже не раз и не два давал дельные советы и предостерегал нашу группу от штрафных баллов.
Ну как группу…
На прочих кадетов ему было откровенно плевать, а вот я, в свою очередь, делился инсайдерской инфой на наших постоянных построениях.
Вообще, сложилась забавная ситуация.
Кадеты меня вроде как не замечали, не желая принимать форточника в свой круг, но к словам Зидана Де Грасса после нескольких ситуаций охотно прислушивались.
Зидан стоял на построениях справа от меня и отлично слышал каждый мой комментарий.
В некоторых случаях он тут же дублировал полученную от меня информацию всей группе, в некоторых делился только с группой воинов.
К слову, Де Грасс был пока что единственным кадетом, который приветствовал меня едва заметным кивком. В благодарность — не иначе.
Хотя нет, вру.
Ещё со мной общался Кир, но исключительно на занятиях магии. И то, живчик бóльшую часть своего времени уделял Соне, стремясь научить её всему, что знал сам.
И это было… неприятно.
То ли из-за отношения его ко мне, то ли, что вероятней, из-за его отношения к Соне…
А вот стоящий слева от меня магик Эдмунд Дар’Гон хоть и слышал, как и Зидан, все мои предостережения, но делиться ими с магами не спешил.
Сам не слушал и другим не передавал… Да ещё и делал вид, что меня не существует.
Хотя мне, честно говоря, было без разницы.
Я настолько выматывался на тренировках, а потом ещё и в лаборатории, а потом ещё и в своем повторяющемся сне, что походил больше на робота, чем на человека.
Постоянная боль от ударов или в натруженных мышцах, холодный голос Аша, который, казалось, вообще не спит, давление наставников и ощущение накатывающей беды…
Все это создавало ощущения какой-то не то безысходности, не то мрачного однообразия, и единственным лучиком в этом царстве моральной тяжести была Соня.
Поначалу девочке приходилось чуть ли не тяжелее всех, и за первый же день она нахватала свыше тридцати штрафняков!
Вот только неважно, что она делала, неважно, как ей было тяжело, но с её лица не сходила теплая понимающая улыбка.
И я раз за разом ловил себя на мысли, что нет-нет, да поглядываю на неё, чтобы… подзарядиться?
Да и остальные кадеты не упускали случая покоситься на Соню.
Даже Аш, и тот, нет-нет, да посматривал на девушку, в глазах которой стояли слезы, но на губах играла понимающая улыбка.
Дошло до того, что я всерьез задумался о том, чтобы поделиться с девушкой своими баллами.
К тому же сейчас как раз было вечернее построение, на которых Аш зачитывал количество баллов, оставшееся у каждого кадета.
К слову, на этот раз наш взвод построился на Малом плацу сам, без напоминаний и приказов.
И сейчас перед Ашем стояло двенадцать кадетов — четверо выбыли по одному за каждый прошедший день — и что-то мне подсказывало, что эта тенденция сохранится.
— На текущий момент у нас образовалось двое неудачников, набравших минус сорок баллов, — бесстрастно заявил Аш. — Это Арслан Де Грого и Эдмунд Дар’Гон. И они оба отправятся на откат.
Я мазнул было по парням ленивым взглядом, но в следующий момент напрягся.
Насколько я помнил, Арслан Де Грого был не просто огневиком, но начинающим артефактором!
И без него наша с Даном придумка была попросту невыполнима.
А вот на Эдмунда мне было откровенно плевать — он хоть и дворянин, но тупица, не сумевший сложить два плюс два и понять, что я не просто так открываю рот.
«Закрываются одни двери, — философски отозвался Денебери, — открываются другие».
— Кадеты Де Грого и Дар’Гон! Выйти из строя!
С одной стороны, некромант был прав — я всё равно что-то придумаю, к тому же не так давно получил передачку от Торговца со всем обещанным мне товаром, вот только…
Зачем изобретать новый велосипед, если можно попытаться сохранить старый?
Парни уже покинули строй, и Аш только открыл рот, чтоб приказать им идти на процедуру отката, как я выпалил:
— Господин ротмистр, разрешите обратиться!
И тут же поежился от изучающего взгляда Аша.
— Обращайтесь, кадет Емец Денебери.
— Господин ротмистр, разрешите поделиться с кадетом Де Грого своими балами!
