«Так себе мотивация, — невозмутимо оценил мой порыв некромант, — но поступок правильный. Лучшее время для Закалки».
Что Денебери имеет ввиду под Закалкой, я не понял, но мне уже было не до этого.
Уже на бегу я заметил, как из дальних кустов ко мне несутся темные тени.
Оскаленные клыки, вздыбленная шерсть, яростно сверкающие глаза и тусклый блеск клинков.
— Мама! — кажется, мой голос сорвался на фальцет, но страх придал мне силы, и я сам не заметил, как оказался у ближайшего трупа.
Песьеголовый умер совсем недавно, и кровь до сих пор текла из разрезанного горла. В его глазах, обращенных на ночное небо, застыло немое удивление и непонимание.
«Вскрой грудную клетку! — голос Денебери ожег, словно плеть, — быстрее!»
Я машинально потянулся к груди пса, и, прежде, чем я успел сообразить, что у меня нет ни ножа, ни скальпеля, в руках сверкнул призрачный кинжал.
Я, позабыв про мчащихся на меня псов, с удивлением уставился на такой знакомый клинок, который несколько недель назад чуть было не выпил из меня жизнь.
«Быстрее!» — окрик некроманта привел меня в чувство, и я резанул грудь пса, нисколько не сомневаясь, что у меня получится.
Кинжал рассек плоть и кости, словно раскаленный нож сливочное масло, и пропал, стоило ему дойти до живота.
«Фуф! — выдохнул Денебери, — еле удержал… Не спи! Шипами их!»
Не знаю, откуда у меня в голове появилась подробная инструкция, что и как делать, но я, вонзив руки в грудную клетку пса, дернул их на себя, с хрустом «раскрывая» ребра.
Здесь была не операция на сердце, и уж тем более не торакотомия, поэтому я не миндальничал.
«Бей! Ну!»
Я вцепился окровавленными руками в жезл и взмахнул им в сторону подбегающих ко мне псов за секунду до первого брошенного в меня пилума.
Дантц! Магический щит сработал на ура, отразив бросок копья, но я так напугался, что вложил, казалось, в «Костяной шип» всю доступную ману.
Кхрааа!
Вывернутые ребра пса с мерзким хрустом полетели во все стороны, насквозь прошивая посланных по мою душу псов.
«Ты что творишь?! — Денебери кричал так, будто я только что открыл ящик Пандоры. — Источник себе выжечь хочешь?!»
Сердце билось как бешеное, мне казалось, что псы бегут на меня со всех сторон, спереди что-то сверкало, выло и раздавался звон стали…
Накатило понимание, что ещё немного, и мы проиграем, и что нет смысла трепыхаться и куда-то бежать.
Как там говорил Аш? Умрешь уставшим?
Да и что, в конце концов, может сделать два десятка воинов против сотни пришедших в себя псов?
Мы проиграли, и этот факт нужно просто признать…
Некромант что-то орал, пытаясь привести меня в чувство, но я как стоял на коленях перед развороченным телом песьеголового воина, так там и остался.
Казалось, будто меня кто-то оглушил, и я воспринимал происходящее вокруг сквозь гигантскую толщу воды.
Умом я понимал, что опять перестарался, и если бы не жезл, то выжег бы себе весь источник.
А на размочаленное тело пса и вовсе старался не смотреть.
Пусть я не раз бывал на вскрытии и одно время даже планировал стать патологоанатомом, но одно дело морг, другое — реальная жизнь.
Резко навалило чувство апатии и безразличия — слишком уж нереально было происходящее вокруг и слишком неприятно было понимать, что мы проиграли.
Я как будто чувствовал — или сейчас сдам назад и сохраню свой рассудок и привычный мирок, или шагну вперёд и… стану другим человеком.
И в тот момент, когда я уже собирался «спрятаться в футляр», мой блуждающий взгляд наткнулся на стоящую около кустов девушку в белом.
На её лице нельзя было прочитать никакой эмоции, но я откуда-то знал — она внимательно наблюдает за мной и за тем выбором, который я сделаю.
— Добрый вечер, — я поднялся с колен и коротко поклонился. — Позвольте представиться. Александр Емец Денебери.
Голова чуть было не разорвалась от накативших мыслей:
«Какого черта, Сань?», «Выпендриваешься перед симпатичной девчонкой?», «Ты же понимаешь, кто она такая, да?», «Ой дурак…», «Опомнись! Пути назад не будет!»
Но я стоял и с улыбкой смотрел на девушку, чувствуя, как огромный кусок прошлой жизни отваливается от меня, словно треснувший кокон.
Мне дико страшно было признаться себе, но… эта жизнь мне нравилась больше, чем старая.
Даже несмотря на смертельную опасность, даже несмотря на псов и крышесносные события.
Именно так я себя чувствовал на ночных дежурствах на скорой — непросто, да чего уж там, чертовски тяжело! Но зато в те моменты я чувствовал жизнь!
Я спасал людей, я понимал, что каждое мгновение наполнено, что я прожил эту ночь не зря!
И все эти лекции, говорильни, приемы, осмотры — всё это не сравнить с тем ощущением свободы и полной жизни…
Возможно, я такой один, и кому-то действительно нравится кабинетная работа, но сейчас я четко осознал — моё место здесь.
В мире, где есть магия, и где от каждого твоего выбора зависит чья-то жизнь.
И стоило мне об этом подумать, как по моему телу пробежало сначала приятное тепло, а затем тут же пронесся освежающий холодок.
«Закалка…»
Мелькнувшая в голове мысль заставила улыбнуться — вот что имел в виду Денебери…
Я повел плечами, сбрасывая с себя скопившийся за всю жизнь груз комплексов, обид и переживаний.
Понятно, за один раз себя не изменить, но я, по-моему, нашел свой путь.
— А теперь, — я посмотрел на внимательно наблюдающую за мной девушку в белом, — прошу меня извинить. У меня остались кое-какие дела.
На моих губах появилась извиняющаяся улыбка и я перевёл взгляд на поплывшее навершие жезла.
Сейчас меня наполняла лёгкость, прохлада и свежесть, и было как-то странно осознавать, что совсем недавно я от испуга чуть было не выжег себе источник.
Новый я нравился себе намного больше.
Впрочем, довольно заниматься самокопанием.
Я перевел взгляд на лежащие передо мной тела, и, словно по щелчку, время продолжило свой привычный бег.
«Соберись, тряпка! — беснующийся Денебери внезапно осёкся и неверяще протянул. — Не понял… Закалка… Да ещё и такая… равномерная…»
— Потом поговорим, — ровно предложил я, скользнув в Биение жизни. — После того, как я закончу.
Оставив Биение фоном — не знаю, как у меня получилось, но я понимал и чувствовал, где и с кем идет бой — я поднял с земли короткий клинок пса и пошёл вперед.
