Этого оказывается достаточно. Мощный оргазм обрушивается лавиной. Сотрясаясь, я продолжаю реветь. А Алекс меня жалеет, удерживая на весу, целует лицо. Пережидает мою истерику и помогает одеться. Затем одевается сам.
- А ты? – спрашиваю, намекая на то, что он так не кончил.
- Я не хочу.
Стою, прислонившись спиной к стене и обхватив себя руками. Все еще трясет.
- Ты больше не хочешь со мной?..
- Не хочу.
Глава 11.
Следующая неделя отвратительна. Не умея прятать поганое настроение, я срываюсь на всех подряд. На охране, сотрудниках офиса, Люсе и Катерине и даже бабкином коте.
Зарываюсь в дела с головой, благо их действительно много. Новый салон только-только набирает обороты и без контроля с моей стороны никак. К тому же с этой недели мы запустили рекламную кампанию перед открытием сразу трех новых ресторанов. Официальная дата назначена, а это не повод расслабляться.
Но утомительные обязанности все равно не спасают положение.
Мне хреново. Мои мысли либо с неизвестно где пропадающим Кляйсом, либо с Алексом, который уехал с дядей на новое месторождение на следующий день после случая в его флигеле.
Ни один, ни второй мне ни разу не позвонили. Первый, скорее всего, уже свалил из города, второй – вне зоны действия сети.
Хотя… кому я вру?.. Алекс, даже находясь в городе, не стал бы со мной общаться.
Идиот гордый. Ведет себя так, словно я ему в верности клялась.
Смешно.
Нет, не смешно. Когда тебя больше не хотят – это унизительно.
- Лева, роз купи мне.
Кивнув, охранник связывается с группой сопровождения и просит Вадика остановиться у цветочного бутика. Через несколько минут на сидение рядом опускается благоухающая охапка.
- Спасибо.
Дышу их ароматом, а напряжение не отпускает. Мне не нравится, что Алекс переключился на работу на месторождении нефрита и оставил меня на Льва. К последнему претензий нет, но с Грозовым мне спокойнее.
Оказавшись дома, я принимаю душ и решаю навестить бабушку. Может, на этот раз что-нибудь мудрое скажет. Подхожу к ее покоям и вижу, что дверь прикрыта неплотно. Сквозь узкую щель, подсвеченный тусклым светом, валит табачный дым.
Опять дымит.
Приблизившись, бесшумно отворяю дверь и встаю на пороге. Бабка в гостиной не одна. Сидя в кресле и глядя в окно, беседует с Митричем. Затягиваясь сигаретой, тут же пригубляет ликер.
Качая головой, я тихо усмехаюсь. Пусть только потом заикнется про давление.
- У него было время уехать, - вдруг говорит крестный, делая неопределенный жест рукой, удерживающей бокал, - кто ж виноват, что он дебил?
Поняв, что они сплетничают, я навостряю слух.
- Он, Коленька, не дебил, он @бнутый на всю голову.
Затихаю и, стараясь не выдать своего присутствия, выхожу из комнаты и встаю так, чтобы они меня не заметили.
Речь идет о Марке. Только он, по их мнению, достоин подобных эпитетов.
Затаив дыхание, прилипаю ухом к двери.
- Не думаю, что Валя в курсе, что творит его сын, - продолжает размышлять Митрич.
- Да… - тянет бабка, шумно выпуская струю дыма, - Валя спрятал бы Крысеныша понадежней.
Марка?! Он у Шумовых?!
Я холодею от ужаса. Сердце, сжавшись в комочек ноет от боли. Шумовы никогда ничего не делают просто так. Если он у них, дело плохо.
Меня начинает мутить, в глазах плывут темные круги. Значит, скоро заболит голова.
- Ну-у… мы-то тут ни при чем, Лизавета Тихоновна, - воодушевленно проговаривает крестный, - нам остается только наблюдать, да ждать чем дело кончится.
Бабка скрипуче смеется. Немного кашляет, а затем замолкает. Я, напуганная, что меня сейчас рассекретят, на цыпочках убегаю к себе.
Массируя виски, кружу по комнате загнанным зверем. Марк у Шумовых и, судя по всему, не в гостях.
Идиот! Меня трясет от страха и злости. Какого черта он к ним полез? Зачем дразнить бешеную собаку?
Представив, что они с ним могут сделать, я хватаюсь за горло. В девяностых о подвалах Шумовых шептался весь город, я слышала, что у них даже свое кладбище было.
Схватив телефон, набираю его номер.
Абонент недоступен.
Это усиливает мою панику. Встаю у окна и, дергая волосы, в бессилии бьюсь лбом о стекло.
Что делать?!
В этот момент внизу, у входа на террасу, мелькает фигура Митрича. Остановившись у парапета, старик гладит бабкиного кота. Я резко дергаю балконную дверь на себя и выбегаю наружу. Бегу по террасе мимо окон дома и спускаюсь вниз.
- О! Ирмочка! – смотрит на меня снизу вверх, - прогуляться вышла?
Он заметил, что последние дни я депрессую и поэтому теперь старается говорить со мной ласково, как с больным ребенком.
- Ага!.. – выдыхаю, запыхавшись, - пройдемся?
Беру его под локоть и подвожу к ступенькам, ведущим в сад. Уже темно, и зажгли фонари по периметру усадьбы. В их желтом свете, кружась, бьется мошкара.
- Ты чего такая? – насторожившись, спрашивает Митрич.
Видимо чувствует, как дрожит моя рука.
- По городу слухи ходят…
- Это какие? – смотрит на меня с подозрением.
- Говорят, Кляйс у Шумовых в застенках томится.
Стараясь, чтобы голос звучал легкомысленно, издаю веселый смешок.
- Кто говорит?
- Да так… люди…
- П@здят. Уехал он.
Я резко останавливаюсь. Выдергиваю руку и обхватываю свои плечи. Ночная прохлада и ужас, гуляющий по венам, промораживают до костей.
- Зачем ты врешь? – шиплю в круглое лицо.
Крестный краснеет. Поджав тонкие губы, сощуривает глаза.
- Подслушивала? Не стыдно?
- Нет! Тебе же врать не стыдно!
Отвернувшись, он сует руки в карманы брюк и идет дальше. Я за ним. Стараясь попасть в шаг, заглядываю ему в лицо.
- Как это произошло? Я думала, он уехал.
- Мы тоже так думали. Но этот щенок за каким-то хреном пошел к Антону Шумову… - раздраженно выдыхает, - говорят, там перестрелка была…
- Марк ранен?! – выкрикиваю, чувствуя, как подгибаются колени.
- Не знаю. Мне сказали, он у Антона в подвале одного из кабаков в пригороде.
- Кто сказал?
- Сорока на хвосте принесла!
На самом деле, мне совсем не важно, от кого крестный это узнал. У него в городе целая сеть информаторов и шпионов, но он никогда не называет имен. Подозреваю, они есть и в окружении самого Шумова.
