Мазохистка.
Прервав его очередной словесный поток, я отключилась, внесла номер в черный список, а затем позвонила Леве и дала четкие указания, чтобы Кляйса даже близко ко мне не подпускал.
Пора учится смотреть правде в глаза. А она заключается в том, что Марком движет только корысть. Если бы у Вали Шумова была дочь, думаю, ее он тоже любил бы.
Дядя дома почти не появляется. Пока они разгребали последствия того взрыва, наша охрана предотвратила еще одну диверсию уже на другом карьере. Ситуация накаляется с каждым днем. Антон вредит везде, где только можно, не гнушаясь самыми мелкими пакостями в моих центрах и салонах.
Нетронутыми остаются пока ювелирная сеть дяди и мои еще не открывшиеся рестораны. Но, боюсь, это ненадолго.
Осень нынче выдалась ранняя. Еще не облетевшая с деревьев листва приняла на себя удар ледяных дождей и порывистого ветра. Теплых погожих дней совсем мало, но сегодня как раз один из них.
С твердым намерением вывести бабушку погулять, я спускаюсь на первый этаж к Люсе с просьбой приготовить на террасе кресло – качалку и пару пледов.
Преодолев лестничный пролет, сворачиваю в коридор и, бесшумно передвигаясь по ковровому покрытию, вдруг слышу тонкий голосок Катерины. Он доносится из гостевой, где она, вероятно, наводит порядок.
Не знаю, зачем я это делаю, но неосознанно замедлив шаг, начинаю прислушиваться. Похоже, она с кем-то говорит по телефону.
- Он сегодня приедет… да, я вчера с ним по телефону разговаривала…
Алекс? Она же про него говорит?
Приготовившись слушать дальше, я припадаю спиной к холодной стене.
- Кто?.. – смеется с сарказмом, - эта мегера? Да нафига она ему? Ты бы ее видела…
Прикрыв глаза, чувствую, как вскипает в венах кровь. Вне всяких сомнений – речь идет обо мне.
- …ходит как чучело с соплями по колено, кашляет, как ее бабка старая, а как меня увидит – аж зеленеет от злости!..
Сделав глубокий вдох, толкаю дверь и захожу в комнату. Катя застывает на месте. Смотрит на меня широко раскрытыми глазами и безмолвно открывает рот, а из трубки до сих пор доносится чей-то заливистый смех.
Ткнув в экран телефона, трясущимися руками прячет его в кармане передника и хватается за тряпку.
- Разве ты не знала, что болтать по телефону в рабочее время здесь запрещено? – с ледяным спокойствием спрашиваю я.
- Простите, - мямлит невнятно и принимается тереть подоконник.
Сука.
Опускаться до разборок с прислугой я не приучена, но не могу ничего с собой поделать. Меня так и тянет причинить ей какой-нибудь вред. Чешутся руки по-женски вцепиться в волосы или дать пощечину, но я сдерживаюсь.
- Мне не нравится, как ты работаешь. Плохо убираешь, делаешь все медленно, по полдня проводишь на кухне за чаепитием или болтовней с охранниками и… воруешь мою косметику.
Если первые обвинения она могла бы оспорить, то последнее – чистая правда. Она думает, я не замечаю, как с полки в ванной то и дело пропадает какой-нибудь пузырек или баночка.
- Я ничего не брала, - бросив на меня испуганный взгляд, выдавливает горничная.
Но меня ее кротким видом уже не провести. Побелевшим лицом и трясущейся нижней губой – тоже.
- Я тебя штрафую на пятьдесят процентов твоей зарплаты в этом месяце.
- Простите…
Выхожу из комнаты и перевожу дух. В груди бурлит котел с коктейлем из самых разный эмоций. Ярость, гнев, жажда крови и вместе с ними – неуверенность в себе и… ревность.
Зависть и обида на Алекса за то, что ей, а не мне он звонит, делится планами, за то, что она ему теперь важнее меня.
Я не знала, что он сегодня возвращается.
Даю указание Люсе и иду к Михаилу с просьбой, чтобы помог выйти бабушке на террасу.
- Какая же ты противная! – ворчит она, кутаясь в теплый плед.
На самом деле глаза ее светятся удовольствием. Она очень любит гулять, но, не желая нас напрягать, категорически это отрицает.
- Последние теплые дни, - замечаю резонно, принимая из рук Люси чайник и вазочку с зефиром.
- И что с того?.. – отвернувшись от меня, вытягивает шею, чтобы рассмотреть клумбу ее любимых астр.
Я люблю розы, она – астры. Про них у нее тоже какая-то легенда о любви есть.
- Если хочешь, можно букет собрать, - предлагаю, зная, что сама она просить не станет.
- Собери.
Поднимаюсь с намерением сходить к садовнику за секатором, но, услышав, как разъезжаются ворота, падаю обратно на стул.
Значит, не соврала Катерина, когда хвастала кому-то, что Алекс сегодня возвращается.
Во двор въезжают три внедорожника, из которых выходят дядя, Митрич и Грозовой.
Сердце, дернувшись, выбрасывает в кровь немалую дозу адреналина.
- Мама, - устало улыбается дядя, - гуляешь?
- Ирма вытащила, - сжимая его руку сухими ладонями, подставляет щеку для поцелуя.
Мне тоже перепадает от него немного ласки, но ответить у меня не получается. Всего в двух метрах от нашего столика стоит Алекс.
- Здравствуй, Сашенька, - расплывается сиропом бабуля.
- Здравствуйте, Лизавета Тихоновна, - отвечает негромко, - Ирма Сергеевна…
- Привет, - шепчу тихо, за суетой пытаясь скрыть смущение.
Разливаю в чашки чай, поправляю на бабушке плед, сую ей в руки зефир.
- Как съездили? – спрашивает она, оттолкнув мою ладонь, - все решили?
- Нормально все, - отвечает дядя уклончиво.
Он в последнее время бережет мать, по наивности полагая, что она не узнает обо всех подробностях уже в ближайшее время. Бабка делает вид, что поверила, качает головой, но все же бросает на Митрича пытливый взгляд.
Он ее главный информатор.
На Алекса я смотрю только тогда, когда он поворачивается ко мне спиной. Спускается с крыльца террасы и неспешным шагом идет по дорожке вдоль дома. Мне остается только ласкать взглядом его обтянутые черной футболкой широкие плечи и крепкий зад.
Дойдя до угла, он останавливается и смотрит вправо, словно кого-то там видит. И действительно, вскоре оттуда выбегает Катерина. На шею не бросается, но все же кладет руку на его грудь.
- Не хочешь ее уволить? – спрашивает бабушка.
- Хочу.
Одному Богу известно, как сильно я этого хочу.
Глава 29.
Выслушав отчеты юристов, жду, когда они покинут кабинет и нажимаю кнопку селектора.
- Аня, ты что-то хотела?
Она пыталась звонить мне во время совещания, но я не приняла вызов.
