Она что-то кричала ему, выплёскивая свой страх, а потом даже топнула ногой и плюнула в его сторону. И неожиданно разрыдалась, закрыв лицо руками. Она не хотела плакать и не хотела кричать на него, но, наверное, её горю нужен был выход, и эта песчаная отмель подходила, как ничто другое. Шум реки растворил и унёс её крик, а вода вместе со слезами смыла обиду. И на этом пустынном берегу никто, не видел её горя. Разве что Игвар.
А он вдруг шагнул к ней, обнял и прижал к себе, не давая вырваться, а потом произнёс тихо, склонившись к уху:
− Я знаю про вёльву, пичужка.
Глава 9
И ей стало как−то легче, как будто от этих простых слов, горе ушло, притупилось и перестало жечь калёным железом. Прикосновение его ладоней было таким тёплым, успокаивающим. И несмотря на то, что Олинн промокла до нитки, и с неё всё ещё текла вода, стало совсем−совсем не холодно. Даже наоборот…
Она сначала не поняла, откуда взялось тепло в её руках, которыми она закрывала лицо. Чуть отстранилась и увидела, что на ладони, той самой на которой когда−то исчезла серебряная звезда, снова проступили её очертания. И это отрезвило Олинн, как ничто другое.
В один миг она ощутила, что стоит в крепких объятия Игвара, ощутила его руки, поглаживающие её спину и плечи, и твёрдые мышцы у него на груди… Жар накатил волной, всё закружилась перед глазами, а сердце предательски сжалось. И мысли одна дурнее другой полезли в голову…
А если он сейчас увидит эту звезду у неё на ладони? Он же сразу всё поймёт!
И Олинн испугалась. Ведь они здесь совсем одни, и крепостная стража не видит того, что происходит у подножья замка — их закрывает нависающая сверху скала. И если Игвар сейчас захочет что-то сделать с ней, его же никто не остановит! Никто даже крика её не услышит! Даже если он придушит её и просто бросит в реку, никто никогда её не найдёт!
Олинн ловко вывернулась, поднырнув Игвару под локоть, и отскочила к большому камню, пряча руки за спиной.
— Не надо меня утешать! — она почти огрызнулась, стараясь скрыть за этой напускной злостью весь свой страх. — Обойдусь!
Она отвернулась и принялась отжимать воду из волос, надеясь, что так Игвар точно не увидит того, что как светится узор у неё на руке. Надо быстрее бежать в замок, пока совсем не замёрзла, да и не хватало, чтобы её видели тут с этим монахом! Будут потом болтать невесть что! Только вот лезть теперь придётся по крутому склону, да по зарослям.
Мокрая одежда слишком откровенно облепила тело, и Олинн принялась спешно отжимать воду и из неё. А сама от стыда готова была провалиться, видя краем глаза, как Игвар стоит молча и наблюдает за ней. И некуда деться от этого пронизывающего взгляда, хорошо хоть руки не распустил, а то пришлось бы снова прыгать в Эшмол!
Наконец, она выпрямилась и обернулась, спрятав руки за спину, и посмотрела на своего горе−спасителя. Сейчас в нём уже ничто не напоминало раненного или умирающего, даже шрам на щеке стал почти не виден, что удивительно!
Он провёл пятернёй по волосам, стряхивая капли и Олинн заметила, что мокрая рубаха и штаны на нём совсем новые, где только взял? И бороду он прибрал — стянул серебряными колечками, точно так, как делают ольхи. Вот уж странно, где он за один день разжился серебром? И новыми сапогами? Может кого-то ограбил? Не хватало ещё на её голову такого позора!
−Что ты тут делал? — спросила Олинн, выдохнув и оглядываясь. — И зачем подкрался ко мне?
Солнце давно скрылось за ольховником и здесь внизу, у самой воды, стремительно сгущались сумерки. И ей стало не по себе от того, что уже скоро ночь, а они здесь совсем одни, вдалеке от спасительных стен крепости.
−Я искал тебя. Хотел попрощаться, − ответил Игвар, взглянув с прищуром на другую сторону реки. — Не думал, что ты так испугаешься.
−Решил всё−таки бежать? Ну, так и прощай, − произнесла Олинн думая о том, что может это и к лучшему, если он уйдёт из крепости. Не место ему здесь. — А мне тоже пора. Выбираться ещё отсюда надо, по твоей милости!
−И это всё? Так просто? — спросил он с какой-то насмешкой в голосе, и шагнул к Олинн навстречу.
От неожиданности она попятилась и вмиг оказалась прижатой спиной к холодному боку скалы.
−А чего же тут сложного? — спросила Олинн с вызовом, упираясь ладонями в камень и пряча их за спиной.
Только бы Игвар не увидел рисунок на её руке!
И вот так, с заведёнными назад руками, она внезапно оказалась перед Игваром совсем беззащитной, и по тому взгляду, которым он её окинул, нетрудно было догадаться, что за мысли его сейчас терзают. Он подошёл почти вплотную, навис над ней, и неторопливо опустил свои большие ладони на камень по обе стороны от её головы.
Он был гораздо выше, и ему даже пришлось наклониться, чтобы посмотреть Олинн в лицо. С мокрых волос по щекам стекали капли, и прозрачная зелень его глаз завораживала, не давая отвести взгляд. Сердце у Олинн сжалось от страха, и, наверное, стало размером с орех. На какой-то миг она даже задержала дыхание, боясь пошевелиться.
И в этот момент предательская звезда на ладони будто ожила, запульсировала и стала горячей. От неё поползло по руке приятное тепло, как от горячего мёда с огонь-травой. Оно растекалось по венам, забирая дрожь и страх, и наполняя тело лёгкостью и странным жаром. Сердце, которое только что замирало от страха, теперь вдруг сжалось от сладкого предвкушения чего−то. И в другой раз Олинн бы и в голову не пришло, с таким вызовом смотреть в эти прозрачные зелёные глаза, но сейчас рассудок у неё будто помутился.
−Ну раз ничего сложного, так давай распрощаемся, Лин−н−на — спасительница. Что я должен тебе за гостеприимство? — произнёс Игвар, изучая взглядом ей лицо, как будто видел впервые.
−Н−н−ничего. Ничего ты не должен, − произнесла она, судорожно сглотнув. — То была воля богов и я её выполнила. Благодари Луноликую Моор−Бар. И… ворона!
−Не Луноликая лечила мои раны, − произнёс он чуть тише и наклонился ещё ниже. — И когда я блуждал по Сумеречному лесу, говорила со мной тоже не она. Не она рассказывала мне про вересковые поля и бесконечные туманы Эль, а одна маленькая пичужка. Что же, я теперь у тебя в долгу и когда−нибудь верну этот долг. А может сейчас?
