− Так ты и твой муж этого же и хотели? Чтобы король ревновал, − отмахнулась Олинн, − так чем ты теперь недовольна?
− Неужели ты думаешь, что я такая дурочка и не вижу, как ты смотришь на командора?! — воскликнула Фэда, срывая с головы накидку и швыряя её на кровать. — Тебе нужно просто завлечь его, но так, чтобы король не заметил, что ты делаешь. А ты смотришь на него во все глаза, как влюблённая дурочка! Хочешь всё нам испортить? Зачем ты натравила его на Хейвуда?! Он чуть его не убил! Хейвуд сказал, что это из-за тебя! Как ты думаешь, что он сделает с тобой, когда станет королём?!
− Из-за меня? — переспросила Олинн, но без удивления.
— Это же ты попросила его, да? Избить его при всех? — воскликнула Фэда в ярости. — За то, что он просто приобнял тебя в Олруде? Не думала, что ты такая мстительная и глупая! Он же будущий законный король, а Гидеон просто мертвец на троне! А ты додумалась нажаловаться командору из-за своих мелких обид?
− Я не жаловалась никому.
Олинн пожала плечами. На неё навалилось какое-то холодное равнодушие, и, посмотрев на Фэду, она вдруг добавила:
− А ведь я любила тебя, как настоящую сестру…
− А вот не надо меня любить! — зло ответила Фэда. — Не хватало ещё умереть от проклятья из-за твоей любви! Даже лучше будет, если ты будешь меня ненавидеть! Да, кстати, может, это поможет тебя перестать меня любить. Хочешь знать правду? Это я взяла звезду из сокровищницы и отдала вёльве. А когда тебя посадили под замок, я радовалась, что всё так удачно разрешилось.
− Ты… взяла звезду? — удивлённо спросила Олинн. — Зачем?
− Надо было расплатиться с вёльвой. И она сказала, чтобы я её принесла.
− За что расплатиться? А впрочем… можешь не говорить, − Олинн усмехнулась, − ты так хотела выйти замуж за Хельда, да? То-то он женился на тебе, несмотря на то, что ты была беглой бесприданницей, да ещё и невестой короля. А это всё колдовство, да?
− Тише ты, дурочка! Нам обеим сейчас надо держать язык за зубами, чтобы каждый получил своё! А твоя доброта и любовь только всему мешают! — огрызнулась Фэда, но как-то смягчилась, поняв, что, кажется, сболтнула лишнего. − Просто делай, что я говорю. Ярл Бодвар убедит Хейвуда, что ты не жаловалась на него Гриру. Что это командор заставил тебя такое сказать, чтобы очернить Хейвуда перед королём. Ты поняла? И перестань так смотреть на командора, а то всё испортишь! И так уже все шепчутся, что Грир влюбился! Этого достаточно. А нам надо, чтобы король верил, что это он тебе нравится, а вовсе не его командор! Как ты не поймёшь разницы!
Но Олинн дальше не слушала стенания Фэды. Её сейчас занимали совсем другие мысли: Белый Волк думал, что это она выкрала звезду, он проклял её именно за это. Но звезду-то выкрала Фэда! Но даже не это было главным, она вспомнила слова, которые ярл Римонд произнёс перед тем, как подписать бумаги:
«…Она сказала, что если ты умрёшь, то я потеряю всё, что люблю. И поэтому я берёг твою жизнь. Но теперь… Раз ты взяла Звезду Севера, то я верну ей всё сполна её же монетой. Если ты не принесёшь мне перстень, то, как только наступит Йоль, теперь уже ты будешь терять всех, кого любишь. Тех, кто рядом с тобой. Как она прокляла меня, так вот теперь я возвращаю ей это проклятье и отпускаю тебя. Именем Севера…»
Но тогда получается… раз звезду взяла не она, то что должно ей вернуться? Кого же на самом деле коснётся проклятье: её или Фэды?
Торвальд говорил, что вёльва рассказала Белому Волку, где взять Звезду Севера. И тот взял и привёз её сюда вместе с Олинн. И эта звезда много лет лежала в сокровищнице. Но потом вёльва попросила Фэду её принести. И что же дальше? Тильда сама отдала её Игвару? Или он её забрал силой? Но откуда он узнал, что звезда у Тильды? Или, может, Игвар пришёл на болота именно за ней?
Она совсем запуталась. Наверное, ей нужно сначала поговорить с найтом Нье'Лири и узнать всю правду о том, что же произошло с её семьёй.
— Хорошо. Я сделаю так, как ты говоришь. На пиру я не буду отходить от короля, — ответила Олинн, надеясь, что Фэда от неё отстанет. — А пока я хочу отдохнуть и сходить в сад эрля. Помолиться.
И, как только Олинн произнесла эти слова, Фэда сразу успокоилась и кликнула служанок, велев им нести наряды для королевского пира.
Глава 27
Тучи застилали небо плотной пеленой, поэтому вечер наступил стремительно. Когда Олинн пришла в сад эрля, там уже было сумрачно. Фэда приставила к ней служанок, но Олинн велела им остаться за стеной сада, всё равно ведь отсюда не сбежать. Хотя, конечно, прямо ей этого не сказали, но нетрудно было догадаться, что вся эта свита ходит за ней по пятам, чтобы следить. Фэда хоть и смягчилась, видимо, поняв свою оплошность в разговоре, но Олинн больше не верила в сестринскую любовь. Ей принесли подогнанное платье яркого бруснично-красного цвета, и накидку, и украшения. А Фэда всё ворковала вокруг, рисуя перед Олинн безоблачное будущее при новом короле, но по её лицу было понятно, что все эти приготовления нужны лишь для того, чтобы она могла добиться своей цели. Олинн больше не сомневалась − она будет жить ровно до того момента, пока будет жить король Гидеон. А потом…
В лучшем случае, после смерти короля её продадут в рабство. Белый Волк так поступал иногда с теми, кто переходил ему дорогу, а эйлин Гутхильда это одобряла. И, глядя на Фэду сегодня, Олинн увидела в ней почти точную копию её матери, разве что эйлин Гутхильда была более скрытной. Хотя всё это, верно, ещё придёт к Фэде с опытом, можно и не сомневаться.
Но Фэда не знала одного − изображать перед эйлин Гутхильдой покорность и недалёкость Олинн научилась ещё в детстве. Теперь лишь осталось делать то же самое с Фэдой, как бы это ни было больно и противно.
Она вдохнула влажный осенний воздух и вошла в сад эрля.
Гленн уже был там − стоял под дубом, прислонившись спиной к его могучему стволу. Олинн подошла, поставила фонарь со свечой на камень и оглянулась, чтобы убедиться, не последовали ли за ней служанки. Но они остались за стеной.
Под дубом было ещё темнее, но и как-то спокойнее. Когда Олинн шагнула под сень его могучих ветвей, ей показалось, что дуб окружил её невидимой пеленой. Даже звуки здесь были другими, кажется, что стоишь в пещере. Так странно…
− Не беспокойся, здесь нас никто не увидит, − тихо произнёс Гленн. − И не услышит. Дуб нас укроет.
