И мы обсудили. Всего у меня будет восемьдесят пять бойцов и три мага. Половину из них предоставила Ева, следовательно ее доля должна быть примерно соразмерной тому, что получат Воробьев и Селезнев на двоих. Договорились, что все мы, кроме Евы, получим по двадцать процентов, а она оставшиеся сорок.
Это честно. Всем бы, конечно, хотелось больший процент, но нужно быть реалистами. Ведь иначе Ева, а дама она с характером, может тупо отказаться от сделки и послать нас всех куда подальше. Тогда и Воробьев с Селезневым сразу «отсекутся» и по итогу я останусь один против целого рода. Поэтому в ходе переговоров я старался по максимуму сгладить углы и в первую очередь угодить Еве, черт ее дери.
Сам я получу двадцать процентов. Устраивает это меня или нет?.. Если говорить честно, то нисколько. Но я не в том положении, чтобы диктовать условия. Однако, думаю, род Коркиных достаточно богат и даже на двадцать процентов от их денег, что лежат в банке я смогу купить себе поместье. И вот это главное! Ведь поместье — единственное, что отделяет меня от гражданства.
— По правилом таких переговоров я еще раз должен спросить, всех ли устраивают условия? — спросил Михаил.
Я и Илья ответили положительно, только Ева думала о чем-то своем. И мне это совсем не нравилось... После того, как мы разделили шкуру не убитого медведя нужно было обсудить и кое-что еще. Не тактику боя, а некоторые формальности, детали и прочее. В ходе всех уточнений мы выяснили, что Еве не дешево будет отправить в Новосибирск сорок вооруженных до зубов бойцов и двух магов.
Воробьев и Селезнев весьма дипломатично намекнули, что уступать проценты не будут. После чего Ева посмотрела на меня таким взглядом, что я все понял — либо уступаю я, либо она вне игры.
— Один процент.
— Хах! Пять!
— Два.
— Четыре.
— Три, это будет честно, — вмешался Илья, — Вы согласны, Михаил?
— Да, Илья, я поддерживаю.
Вот ведь два засранца, хех, уже успели спеться. Плохо это или нет? Сейчас может быть и не очень хорошо. А в перспективе, когда я стану равным по влиянию и силе с Воробьевым и Селезневым — хорошо. Не хочу загадывать, но образовать клан из трех дружественных родов проще, чем если бы Илья и Михаил вели «холодную войну».
— Три, значит, — Ева накрутила на палец волосы, — ну не знаю... Ладно, уговорили.
— Отлично, — сказал я.
Мы еще с час обсуждали все оставшиеся детали и оговаривали некоторые тонкости. Меня это до жути утомило, закончили лишь тогда, когда все были довольны и ни у кого не осталось вопросов. Но нужно было договориться на следующую встречу, теперь уже с капитанами отрядов и, может быть, некоторыми бойцами.
— Мои парни прилетят завтра, — сказала Ева, — а ваши, господа:
— Да хоть сейчас, — Михаил развел руками.
Все это время он сидел у себя в кабинете. Забавно было наблюдать за ним, через экран телефона, который мы поставили скраю стола, прислонив к ящику с инструментами. Только мы уйдем, как здесь продолжится ремонт.
— Мои люди тоже быстро будут готовы, но надобности в этом пока нет.
— Значит, соберемся снова завтра, как только прилетят бойцы Евы.
— Я вам сообщу, — улыбнулась она.
* * *
Через час я уже сидел дома и планировал, что именно мне нужно купить в лавке двух братьев. Самое важное, пожалуй, это Извилины. Они уже доказали свою эффективность в бою. За счет них я до сих пор жив. Что жив — хорошо, что без Извилин не справился — плохо. Нужно развиться и становиться сильнее, не буду же я вечно выезжать на одних только Извилинах. Однако, не подготовить их достаточное количество для сражения с Коркиными — глупо. Денег хватит, надеюсь.
Еще куплю себе меч получше, автомат и пистолет. А кто сказал, что аристократы не могут использовать огнестрельное оружие? Мы же не в Нору идем, а потому... Я просто обязан сказать это еще раз: если можешь сделать что-то без магии, то сделай.
Список того, что мне нужно купить я составил. Еще раз его перечитал и вспомнил того добряка старика-целителя. И вписал эликсиры. Странно. Как я мог так долго «вариться» во всей этой охотничьей среде и не знать про них. Сдается мне, что я еще о многом не знаю, но тем интереснее.
Что до бойцов, то их снаряжением будут заниматься либо они сами, либо их начальство. И под начальством я подразумеваю всю ту троицу аристо, что участвовала в переговорах. Кстати, про переговоры. Я заметил одну очень странную вещь, совершенно не свойственную обычным людям — простолюдинам.
Что Ева, что Михаил и Илья, когда рассуждали про нападение, то никто из них даже не заикнулся про то, что нужно бы организовать мед помощь раненным бойцам, продумать план отступления или сделать хоть что-то лишь бы сохранить жизнь большему количеству наших бравых бойцов.
Проще говоря, аристократы воспринимают бойцов, не как живых людей со своими проблемами и мечтами, а как ресурс. Причем восполняемый ресурс. Хорошо это или плохо? Ну, наверное, плохо. Впрочем, кто я такой, чтобы хоть на что-то повлиять? Этот мир уже давно сформирован и всем все нравится, ведь никто из бойцов против своей воли за род не воюет. Нет такой обязанности, а вот хорошие зарплаты для таких людей, что готовы взять автомат в руки и защищать аристо, есть. К слову, не только защищать.
Не успел я доехать до лавки двух братьев, как мне позвонила Маша. Ее голос слегка дрожал, и это я уловил, как и то, что она пыталась скрыть свое волнение.
— Джек, я могу попросить своего отца, он надавит на Коркиных, они от тебя отстанут.
— Маша, милая, во-первых, это не телефонный разговор, во-вторых, я скоро к тебе приеду. Обещаю, мы все обсудим.
— Правда-правда?
— Я когда-нибудь тебя обманывал?
— Жду. И будь осторожен.
— Целую, пока.
Совсем не узнаю Машу. Придется ей объяснить, что если она хочет быть со мной, то это будет, мягко сказать, не просто, по крайней мере какое-то время, пока не разберусь с Коркиными и Артуром Камнем. Что дальше? Продолжим ходить в Нору, начнем заниматься моим зоомагазином. Планы у меня грандиозные, все сразу вот так просто не реализуешь.
После телефонного разговора таксист как-то косо на меня смотрел. Вряд ли он услышал, что сказала Маша, скорее всего видел мой фоторобот по телевизору. И я тоже хорош, ни очков, ни шапки, ни банданы. Куплю что-нибудь в лавке братьев, лицом мне сейчас точно светить нельзя.
— Ты меня не видел. Понял?
Протянул таксисту пять тысяч. Он с недоверием на меня посмотрел и нахмурился.
— Да вроде бы видел.
Вот урод, а! Встречу еще одного такого таксиста и перестану с уважением относиться к этому особенному «народу». Протянул ему пять тысяч и намекнул, что могу стереть память и кое-каким другим способом.
— Ничего не видел, ничего не слышал, — ответил он с каменным лицом.
