– Мать оболгала сына? – изумилась я. – Почему затаилась в кафе, ждала приезда дэпээсников?
Димон встал.
– Хорошие вопросы. Думаю, задать их надо госпоже директрисе. Танюш, поехали. Что-то устал в офисе стул просиживать, охота в поле поработать.
Глава девятнадцатая
Дорогу преградил охранник.
– Вы к кому? Родителям вход воспрещен.
– Ну и времена! – покачал головой Коробок, доставая удостоверение. – В моем детстве мамочки детей ждали в холле первого этажа!
Секьюрити кинул взгляд на документы и вмиг подобрел.
– Проходите.
– Где найти директора? – осведомилась я.
– Эмилия Львовна на месте, вторая дверь слева по коридору.
Через короткое мгновение мы оказались в кабинете, и я начала:
– Вы стали свидетельницей наезда красной машины на женщину. Мы с вами разговаривали на месте происшествия.
– Ну… да, – согласилась Кругликова, – помню вас.
– Возникла необходимость побеседовать еще раз, – подхватил Коробков. – Вы говорили про красную машину, по вашим словам, она сбила женщину. Запомнили номер, что большая редкость.
Возникла пауза, потом директриса тихо объяснила:
– У меня фотографическая память. Кроме того, я преподаю математику в старших классах. Цифры – родные мне.
– Да и водитель не посторонний, – улыбнулась я. – Очень дорогой «Ламборджини» записан на вашего сына, Евгения Борисовича Кругликова, двадцати трех лет.
Директриса вскочила.
– Нет!
Димон вынул из сумки ноутбук и поместил его на стол хозяйки.
– Определить владельца транспортного средства в наше время проще, чем чихнуть. Смотрите!
Эмилия упала в кресло.
– Нет, нет! Женя говорил, что гоночный автомобиль – Зойкин, и…
Кругликова замолчала.
– А-а-а, – догадалась я, – вы считали «Ламборджини» собственностью невестки? А был ли наезд красной машины на бедную женщину? Может, вам почудилось? Иногда зрение подводит.
Эмилия закрыла лицо руками.
– Вы не поймете.
– Мы постараемся, – пообещал Коробков. – Расскажите правду, и забудем про лжесвидетельство. Между прочим, оно наказуемо.
Эмилия опустила голову и изложила простую историю.
Кругликова в одиночку воспитывала сына. Через год после того, как мальчик появился на свет, его отец ушел из семьи, сказав на прощание жене: «Ты стала похожа на тюленя, жрешь в три горла, за собой не следишь, не работаешь». И все. Алиментов Эмилия никогда не видела, растила ребенка одна. Чтобы Женечка не ощущал свое сиротство, мама старалась изо всех сил. Она бегала по частным урокам, никогда не отдыхала, но у мальчика было все – велосипед, дача и море летом, репетиторы.
Когда Женя подрос, мать стала директором частной гимназии. Кошелек у нее потолстел, поэтому студент Евгений одевался лучше всех. Но, несмотря на все старания, мать уже не могла удовлетворить каждое желание «деточки». Юноша жаждал иметь квартиру, дорогую иномарку, лето в Сен-Тропе и быть своим среди «золотой молодежи». На четвертом курсе Женя вступил в клуб туристов и стал редко ночевать дома, постоянно участвовал в каких-то походах.
В один далеко не прекрасный день Эмилия увидела на запястье сына очень дорогие часы и спросила:
– Где ты их взял?
– Подарили, – спокойно ответил парень.
– Кто? – изумилась мама.
– Не твое дело, – рявкнуло чадо, – отстань, надоела.
Слово за слово, случился скандал. Утром Женя, как всегда, ушел в университет. Домой не вернулся. На следующее утро перепуганная мать бросилась в полицию. Там от нее отмахнулись со словами «погуляет и придет». Не успела мать схватиться за сердечные капли, как ей позвонила женщина:
– Эмилия Львовна, я Зоя Оскарова, ваша невестка. Женя поклялся мне, что все вам расскажет, но так и не сдержал свое обещание. Давайте встретимся.
Эмилия, не чуя ног, пришла в очень дорогой ресторан, где увидела за столиком даму. Красивая стрижка, хороший макияж, элегантная одежда, настоящие «каратники» в ушах и на пальцах. Зоя выглядела интеллигентно, прямо источала аромат богатства. Рядом сидел Женя, разодетый по последней моде.
– Мама, познакомься с Зоенькой, моей женой! Мы уже год как расписались, да я все тебе не говорил.
У Эмилии Львовны потемнело в глазах. Рухнув на свободный стул, она ляпнула:
– Сыночек, она вдвое старше тебя.
– Почти угадали, – засмеялась Зоя. – Но мы любим друг друга и счастливы. Женя получит диплом, станет генеральным директором одного из направлений моего бизнеса. Давайте дружить!
– Никогда! – закричала Эмилия и убежала.
Пару дней директор гимназии пребывала в шоке, а потом начала военную операцию под названием «Сдохни, тварь, не отдам сына старухе». Не стоит перечислять все гадости, которые мамочка совершила, дабы отбить сына у Оскаровой, но каждая попытка завершалась сокрушительной неудачей. И самое неприятное то, что на кредитку директрисы два раза в месяц падала сумма, во много раз превосходящая ее месячное жалованье. Деньги сопровождало эсэмэс: «Дорогая Эмилия Львовна, мы с Женечкой очень хотим, чтобы Вы ни в чем не нуждались. Мы Вас любим». Но щедрость невестки не гасила злобу свекрови. С каждым днем Кругликова все сильнее и сильнее ненавидела Зою Васильевну. Целью жизни Эмилии стало уничтожить Оскарову. Но как это сделать?
И вдруг подвернулся случай.
В тот день у директрисы разболелась голова. Она решила посидеть в кафе – неподалеку от гимназии есть милое заведение. Кругликова села у окна и привычно начала думать, как сделать что-нибудь плохое мерзкой старухе, которая украла у нее сына. И тут она увидела, как на улицу вылетел мотоцикл и сбил женщину.
Кругликова смотрела в окно и понимала: ей повезло, сейчас примчатся сотрудники ДПС. Эмилия выйдет из забегаловки и скажет, что наезд совершила большая красная машина, которая принадлежит Оскаровой, даст ее номер. Ведьму посадят за убийство!
И что сейчас выяснилось? «Ламборджини» записан на Женю!
– Ваша мотивация понятна, – кивнул Димон, когда злобная тетка замолчала. – Скажите теперь честно: до того, как мотоцикл сбил женщину, не произошло ничего странного? Удивительного?
– Да нет, – ответила директор гимназии, – улица тихая, машин мало. Ой! Мужик ботинок потерял! Незадолго до того, как мотоцикл вылетел, на тротуаре недалеко от парка стоял человек. Он вынул телефон, с кем-то быстро переговорил, пошел вправо, запнулся, и с одной его ноги упал ботинок. Слева выскочил мотоцикл, прохожий убежал, а обувь осталась! Представляете? Он не взял туфлю, бросил ее! Ну кто так делает?
