— Ты опять за свое, Лин. Когда начнешь перечислять мне проценты за созданные сюжеты и поставку вдохновения? — смеюсь я, в тот момент, когда нам приносят по бокалу игристого.
— Я бы с радостью, но у меня ипотека на пентхаус. Я не жалуюсь, роялти у меня прекрасные, но в любое время финансовый поток может резко остановиться. Сегодня — я популярный автор, а завтра — обо мне все забыли. Я в творческом кризисе, Эльза. Не могу ничего писать уже три месяца. Ни строчки, — жалуется она, поджимая губы.
— Да уж. Это плохо. Но пока все хорошо, правда? Посмотри, каких высот ты достигла, — я оглядываю ее с ног до головы, искренне восхищаясь этой «self made woman». — Не переживай, всегда можно пойти в эскорт, — шучу я, подмигивая подруге.
— Я бы с радостью пошла, но не умею, как ты — разводить мужиков по щелчку пальцев. У меня сил не хватает на одного, что говорить о потоке.
— У меня не поток мужчин, Миша. К тому же, на данный момент, мне нужен доступ только к одному. И я устала возиться в песочнице. Ждать, ждать, бесконечно ждать и прорываться через тернии к звездам, — как метафорично, ведь фамилия Голденштерн переводится как «золотая звезда». — Я хочу играть по-крупному. Я хочу вернуть себе свою жизнь. Хочу собрать все осколки памяти. Я вспомнила почти все, но, кажется, есть много важных пробелов, — я непроизвольно упираюсь двумя пальцами в висок, напрягая разум.
— Возмездием ты ничего не решишь, Эльза. К тому же, ты толком не знаешь, кого именно ты ищешь.
— Речь не о возмездии, Микаелла. И ради чего мне еще жить? Надоело все. Все надоело. И эта красивая жизнь со вкусом горечи тоже надоела. Но лучше рыдать в частном джете, чем на полу, покрытым плесенью. А такое не раз случалось в моей жизни, — опустошаю залпом бокал шампанского, лихорадочно придумывая свой дальнейший план действий.
— Да уж, точно подмечено, — соглашается подруга. Вообще, у меня нет подруг, но Мише удалось пробраться под кожу. По крайней мере, она единственная, кому я приоткрыла завесу своих тайн. — И как ты продолжишь начатое? Без Кассандры? Ты уверена, что не пойдешь к ней на поклон? Может, еще не поздно дать заднюю?
Задумчиво закусываю губы. Я понятия не имею. Кассандра давала мне все необходимое, в Дубае связи решают абсолютно все. Она финансировала камеры и приборы слежения, она покрывала меня от многих проблем, да и банально давала мне данные на всех, кто являлся моими целями.
Информация о мужчине, с которым запланирована встреча — бесценна.
В этой работе важно заранее знать, что он любит. Какую музыку слушает. Что на дух не переносит.
Все детали его личности помогают войти в тот самый образ и то состояние, в которое он влюбляется без оглядки.
Есть еще одно правило — задавать мужчине вопросы и внимательно слушать его. Так можно найти «ахиллесову пяту» в психике каждого. То самое слабое место, которое способно обезоружить любого, от финансового магната до высокопоставленного чиновника. А потом остается лишь дергать за ниточки и пожинать плоды.
— Я пока не знаю, что я буду делать, но я точно что-нибудь придумаю. Поднимемся в номер? Кэсс закрыла мою бронь, мне нужно собрать вещи и найти новое жилье. Подешевле, черт подери.
— У тебя нет финансовой подушки?
— Конечно есть, но ты же знаешь, что в Дубае ты платишь даже за воздух, которым ты дышишь, — саркастичным точном замечаю я.
* * *
Мы заходим в просторный номер, который я снимала на протяжении последних месяцев. Эта комната в отеле уже стала мне уютным домом, и мне довольно жаль с ней прощаться. Я ненавижу переезжать — сложить двадцать брендовых сумок в пыльники и коробки, разобрать по ячейкам все свои украшения, собрать косметику, которой у меня столько, что можно свою «Сефору» открыть в ванной комнате. Для переезда я нанимаю специального человека, но перед этим мне стоит переложить деньги на счет Миши для хранения. Своего счета, как и резидентства в Дубае у меня нет. В моем деле ходить с местной карточкой слишком опасно. В чем разница? В любой непонятной ситуации, всегда можно сыграть в «дурочку-туристку», которая ничего не знает и вообще не причем. Например, когда оказываешься в особняке на вечеринке, до отказа забитой запрещенными веществами и алкоголем. Туристке этот факт простителен, а вот резидента — депортируют без права возвращения в Дубай.
А ехать мне некуда. Многие цивилизованные страны мира для меня закрыты даже по поддельным документам, а родная страна не вызывает ничего, кроме дурных воспоминаний о детстве в обшарпанном приюте для малышей из неблагополучных семей.
Пока Миша залипает на красивый урбанистический вид, отдыхая на балконе, я распарываю большого плюшевого медведя. Иногда он действительно служит мне реальной подушкой, а не только хранит в себе мою так называемую «подушку безопасности». Часть денег спрятана в сейфе, вторая часть — уже на счету у Мишы. Третья часть самая ценная для меня, потому что здесь спрятаны не только деньги.
Сердце бешено бьется, когда я запускаю руку внутрь, и не натыкаюсь на кейс, что собственноручно там спрятала. Нет, этого не может быть. Там пусто. Кейс с важным содержимым просто выпотрошили из плюшевой игрушки, что хранила в себе то, что дорого моему сердцу.
Земля уходит из под ног за считанные мгновения, а пространство комнаты вращается так, словно Дубай в один момент подвергся сильнейшему землетрясению. Но скорее, это по моей комнате прошелся ураган «Кассандра» и остальной город он не затронул.
— Что случилось? — интересуется Миша, возвращаясь с балкона в комнату. — У тебя такое лицо, подруга. Словно ты лимон проглотила.
— Его здесь нет, — ошарашено мямлю я, мысленно проклиная зажравшуюся жабу, которая поспела залезть в моего медведя своими грязными пальцами. Кто еще, если не она? Только у нее была карта от номера, но я не думала, что она опустится до такого. К тому же, я ей не говорила, где храню часть денег, и свободно демонстрировала ей, что все заработанные бабки складываю в сейф. Проблема в другом. Там лежали не только деньги.
— Кого его?
Я смотрю на Мишу растерянным взглядом, не решаясь сказать ей о том, что Кэсс забрала вместе с кейсом зеленых бумажек. Она не поймет.
— Я имею в виду их нет, — едва сдерживая подступающие к глазам слезы, шепчу я. — Денег. Их нет, — исправляюсь я, ощущая себя так, словно на мою грудную клетку вылили литр ядовитой кислоты. Внутри все жжет, распирает от боли. Я не верю, что эта сука забрала последнее, что связывало меня и моего покойного мужа.
— Сколько там было?
— Миллион долларов.
— Черт. Только дыши, прошу тебя. Дыши, — Миша берет меня за руки, пытаясь успокоить. — Ты же знаешь, я не оставлю тебя, если будут трудности. Ты всегда можешь занять у меня и…
Черт подери, а свой последний осколок памяти я тоже могу занять?!
Понимаю, что Миша ни в чем не виновата, но едва сдерживаю внутри себя желание разорвать и разнести всех и все вокруг, включая Мишу и невиновного медведя, не сумевшего защитить мою тайну.
