— Ничего особенного.
— А экран все еще красный, — мой палец скользит по ее пухлым губам. — Лжешь.
— Проверь настройки, твой чертов прибор сломан, — с сарказмом отзывается всклокоченная блондинка, бросая красноречивый взгляд на мой член.
— Что-то имеешь против моего прибора? — кровь закипает в уже раскаленных после нашего горячего рандеву, венах. Она начинает меня злить и возбуждать одновременно. Так и хочется заткнуть ее грязный рот членом, и увидеть, как она давиться им, обсасывая и глубоко глотая, издавая пошлые звуки.
Хочу видеть, как ей это нравится.
А я уверен, что ей это нравится. Так нравится.
Не знаю, откуда. Читаю в бесстыжих глазах и развратных взглядах.
— Считаю, что ты его переоцениваешь. Ничего против него не имею. Просто, знай, что я до весомых знаков внимания в рот не беру, — как ни в чем не бывало отвечает девушка, в который раз поражая меня своей открытостью. — Попробуешь вломиться в святая святых — укушу.
Хотя, возможно, это и цепляет мужчин.
Она не играет, не притворяется, никого из себя не строит.
Она говорит то, что ей хочется.
Делает, то, что ей вздумается.
Откровенно получает удовольствие, без фальшивых «игр в прятки».
Такое чувство, что в любой непонятной ситуации — Эльза кайфует, и ты автоматически начинаешь кайфовать вместе с ней.
Это чертовски расслабляет, даже отвлекает от сути дела. Ее даже пытать сложно, потому что она под прицелом смерти смеется и кривляется. Еще и на знаки внимания намекает.
— Значит, губы и рот, в системе твоих координат — святая святых. А остальные дырочки далеко не святые, я так понимаю? — уточняю севшим голосом, ощущая как стояк в штанах вновь начинает крепнуть.
Она отвлекает меня.
— Как хочешь, так и понимай. Ну да, я нарушила свои же правила. Потрахалась без особых знаков внимания, еще и с боссом. Но разве у меня был выбор? Я почувствовала отклик в моменте, не смогла устоять, — в этот момент экран загорается зеленым, повествуя о том, что девушка говорит правду.
— За что еще кроме денег ты трахаешься? Ты любила когда-нибудь? Тогда, в тюрьме. Ты упомянула про покойного мужа. Скажешь его имя?
— Не смей трогать моего мужа.
— Он же умер. Я не собираюсь его трогать.
— Все равно не смей! Не спрашивай. Это запретная зона, — рычит девушка и в этот момент, ее пульс достигает отметки сто сорок, а на лбу проступают бусинки пота.
— Ты любила его? — продолжаю давить, наклоняясь ближе к разъяренному лицу Эльзы. Она буквально начинает уменьшаться в размерах под моим натиском.
— Любовь — ужасный недостаток для таких, как мы, Драгон, — понижает голос, пытаясь отвернуться и спрятать взгляд. — И ты это знаешь. Она лишь лишает тебя всего. Становится самым больным шрамом, который в любой момент кто угодно может расковырять до костей. Да, я любила, но это было в первый и последний раз, — бросая на меня воинственный взор, ставит точку девушка. — Поэтому теперь я люблю деньги. Еще вопросы?
— Но зачем тебе столько денег? — пытаю я, намереваясь докопаться до долбаной истины. — Если у тебя было все: недвижимость, прибыльные бизнесы, кэш. Поклонники не раз щедро одаривали тебя такими подарками. Ты все продавала, а значит делила с кем-то свою прибыль. Или переводила куда-либо. Сомневаюсь, что на благотворительность…
— Ошибаешься. Ежегодно жертвую сто тысяч долларов в приют для животных, — и снова, не лжет. Меня радует, что мы перешли на «зеленую линию».
— И все равно, мне известно, что денег у тебя было столько, что ты могла бы не работать десятки лет. Создать пассивный доход, обеспечить себя до старости. К чему такие амбиции?
— Мне всегда будет мало, Драгон, — явно заскучав, решает выйти на откровенный разговор Эльза. — Я была не нужна родителям. Родилась в неблагополучной семье. В детстве видела только алкоголь, наркотики и тараканов, бегающих по полу и стенам. Оказалась в приюте, донашивала дырявую одежду, что сдавали в корзину с обносками. Я поклялась тогда, еще в десять лет, что вырасту и никогда не буду знать такой жизни. Наверное, из детства такие амбиции. А поскольку, я ничего не умею, кроме соблазна, манипуляций и актёрской игры — зарабатываю мошенничеством. Но я устала от афер, хочется стоять у плиты и делать завтраки какому-нибудь успешному красавчику. Хочу дом, кошку, тишину и спокойствия. Я банально повзрослела, и хочу уйти из развлекательного образа жизни. Все еще не веришь, что я не крот, а просто хочу замуж за олигарха?
— Ты сказала: мошенничеством. Правильно я понимаю, что ты боишься покидать Дубай, поскольку здесь тебя кто-то покрывает, а за пределами восточных и азиатских стран, тебя ждет пожизненное лишение свободы? — как только произношу эти слова, наслаждаюсь тем, какими яркими эмоциями они отражаются на лице Эльзы. Словно я их написал на ее коже. Кровью.
Ее всю передергивает, а пульс подскакивает до ста пятидесяти пяти ударов. Грудная клетка опадает и опускается с бешенной скоростью.
— Можешь не отвечать, твое тело уже все сказало.
— Сукин ты сын.
— Тебе нужен Голденштерн? Потому что наслышана о том, кто он? — забавно, что тот, кого она ищет, стоит прямо перед ней. Мое состояние и многие полномочия, и связи конкурируют с властью Леонеля. Пока. Скоро ожидается агрессивное поглощение.
— Там много вариантов будет, Драгон. Возможно, за него. Возможно, за другого. Посмотрю на варианты и возьму того, кто больше понравится.
— А что насчет меня, Блонди? Почему меня не соблазняешь?
— А тебя это задевает? Так вот что тебя тригерит?
— Возможно. Хочу понять, чем ты руководствуешься, делая выбор. Неужели только деньгами. А если Голденштерн — старый извращенец, тебе норм будет или есть в твоей светлой головке моральные принципы? Сколько тебе нужно денег прямо сейчас, чтобы ты навсегда отказалась от этой идеи?
— Купить меня хочешь?
— Смотря сколько ты стоишь.
— От тебя мне ничего не нужно, Драгон.
— Почему?
— Потому что ты мне не нравишься, — экран озаряется красным.
— Ложь.
— Потому что ты, наоборот, слишком сильно мне нравишься! — вспыхивает Эльза, взрываясь в истерике. Ее яркие эмоции адреналином текут по моим венам. — И потому что…у меня другие цели в жизни.
— Какие? Я могу помочь тебе.
— Не можешь. Никто не может, — уставившись в одну точку, закрывается Эльза.
— На кого ты работаешь?
— На Драгона Прайса, — экран делится на красный и зеленый свет.
— Результат неоднозначный.
— Я же сказала, эту хрень нужно выкинуть. Не понимаю, чего ты хочешь добиться.
