— Конечно, знаком. Он обожает работы Ван Гога и Пикассо. Я нашел для него много подлинников знаменитых картин. Собственно говоря, его интересуют не только картины, хотя он и сам рисует. Честно говоря, сотрудничать с Леонелем всегда приятно — работать с самыми дорогими картинами в мире, одно удовольствие.
— Сколько примерно может стоить подобная картина? — я останавливаюсь напротив изображения обнаженной женщины. Глядя ей в глаза, мне так и хочется поинтересоваться: «Какого черта тебе можно нарушать правила, а мне — нельзя?»
— Эта? Пару миллионов, — я едва ли не давлюсь шампанским. Конечно, я в этом не разбираюсь, но я никогда бы не отдала столько денег за картину. Всегда была равнодушна к живописи. — А самая дорогая достигает трехсот.
— Чего? Миллионов? Ты шутишь?
— Нет. А теперь, посмотри, сколько их здесь, — Аарон окидывает взглядом большой зал, переполненный людьми, ведущими светские беседы. — Причем эти — всего лишь предмет декора, а уже стоят не маленьких денег. Уверен, самые ценные он бережно хранит в надежном месте. Но, я думаю, ни для кого не секрет, насколько богат Голденшетрн. То, что пишут в гугле — правда, — подмигивает Аарон, заставляя меня вспомнить выдержки из статьи про мировую элиту. — И этот земной шар, только подтверждает нам это.
— Интересно, каково это — когда в твоих руках такая чудовищная власть. Что чувствует этот человек? Человек ли он? — задумавшись, я опустошаю бокал с шампанским до дна и принимаюсь за второй. Этот робот словно чувствовал, что я вот-вот без алкоголя останусь.
— Не знаю, что. Но если честно, я ему не завидую. В его службе безопасности насчитывают сотни человек. Это такая не свобода. Родись я в такой семье, я бы сбежал в далекую глушь, а еще лучше — инсценировал бы свою смерть. Лишь бы избежать такой гигантской ответственности. Я однажды обедал с ним в нашем аукционном доме, его безопасники час следили за стаканом с водой, потом дали попить одному из сотрудников.
— Это делается для того, чтобы убедиться, что вода не отравлена?
— Если есть предпосылки и опасения, то да. Как известно, отравление — это издревле популярный способ устранить главу государства. Также, охрана стирает его отпечатки пальцев и все такое, — делится со мной сокровенной информацией Аарон. Миша все это время ласково смотрит на своего мужчину, а он поглаживает ее в районе талии. — Поэтому, он и находится в тени. Не думаю, что мы увидим его близко, здесь слишком много народу. Он страшный интроверт-затворник. Скорее всего, он если и покажется, то будет вещать со сцены.
— То есть с ним невозможно познакомиться?
— Насколько я знаю, он женат, Эльза. Зачем тебе это? Тут море более доступных и успешных мужчин.
Мне это не подходит.
— А дети у него есть?
— Насколько я знаю, нет, но я не уверен. Я всего лишь президент аукционного дома. Именно на моем аукционе он выкупил одну из самых дорогих картин в мире, авторство которой приписывают Леонардо Да Винчи, — как истинный фанат своей работы, Аарон готов говорить об этом вечно.
Узнав все необходимое, я покидаю сладкую парочку в пользу выхода на разведку. Все по-прежнему: вокруг не найти и квадратного метра без рафинированного мужика в смокинге. И метра не пройти, без отголосков разговоров об искусстве, деньгах, и коллекционных машинах. Мне хорошо знакомы темы old money и я умею легко их поддерживать. Стараюсь не привлекать внимания, накидывая капюшон абайи на голову.
Внезапно, мой цепкий взгляд замечает Драгона. Мужчина находится на безопасном от меня расстоянии, а у меня все равно земля из под ног уходит.
Он такой красивый в этом графитовом смокинге.
Аж дух захватывает и я лечу в бездну без парашюта.
Такой сексуальный, широкоплечий, высокий.
Такой…невыносимый, в своей породе, в бешенной энергетике, сражающей наповал. Я вижу, как на него смотрят голодные женщины, выделяя его среди других мужчин. Хотя здесь даже старички выглядят роскошно. Еще бы, с их то деньгами.
Я немного теряю равновесие, замечая миловидную блондинку рядом с Прайсом. Он обнимает ее, что-то интимно нашептывая ей ухо. Чертова эскортница выглядит довольно вызывающе в черном, полностью обтягивающем чувственные изгибы, платье. Он даже девушку выбрал с моим подчерком? Решил заменить оригинал дешевой копией?
Невольно сжимаю ладони в кулаки, едва сдерживая дикое желание подойти к ней и расцарапать мисс бейби-фейс.
Вздрагиваю, когда Прайс начинает смотреть в мою сторону. На расстоянии мой взгляд чувствует, иного объяснения быть не может. Прячусь в толпе, погружаясь в разговоры присутствующих:
— Кто же создал такую красоту?
— Какой ювелир делал тебе это украшение?
— Ах, это ручная работа, имя ювелира я не раскрываю! — доносятся голоса из разных сторон.
— Вы слышали? Такой скандал в Парижском доме моды. Вы видели эту возмутительную рекламу? Что это, черный пиар?
— Восхитительное мероприятие. Атмосфера, еда, музыка. А шампанское? Ничего подобного в жизни не пробовала.
Тут я согласна.
— Все так сдержанно, изыскано. Чудно. Я поражена. А где же хозяин вечера? И когда презентация биохакерских новинок, милый? Уверена, мы приобретем что-нибудь, чтобы ты был всегда молодым и красивым, — подслушиваю разговор молодой девушки и ее партнера, что годится ей в отцы.
— А вам не кажется, что довольно скучно? — спрашиваю я, вторгаясь в разговор к толпе девушек, обсуждающих дизайнерские платья и мероприятия от Chanel. — Эти наряды просто треш. Такая серость. Зачем они заставили нас напялить?
— А вы вообще кто, простите? — смерив меня уничтожающим взором, поворачивается ко мне одна из девушек. Узнав в ней Найоми, я выпиваю еще один бокал шампанского и немедля ретируюсь.
Так, пора переходить к делу. А Леонеля не видно и не слышно.
— Пойдем, дорогая. В той части зала начинается аукцион. Тебе нужно подготовить твое платье на манекене, — Миша хватает меня за руку, находя у робота с шампанским. Какой это бокал?
— Работа китайского художника Чэнь Жуна, «Шесть драконов». Свиток восемнадцатого века, стартовая цена — сто тысяч долларов, — объявляет Аарон, обращаясь к мужчинам в смокингах и их спутницам, заполнивших все посадочные места в зоне аукциона.
Лот за лотом, за каждый предмет искусства, идет ожесточая борьба, заканчивается громким ударом молотка и возгласом “Продано!». Я проникаюсь духом азарта, царящим в воздухе. Уже самой что-то купить хочется, или скорее — нарисовать, когда видишь за какие деньги можно продавать свое искусство.
Спустя некоторое время, лоты представляют собой предметы нового времени. Книга Миши в коллекционном издании продается за семьдесят тысяч долларов, что весьма неплохой результат для предмета, у которого еще нет многовековой истории за плечами.
— Поздравляю, дорогая, — обращаясь к подруге, щебечу я, ожидая момента, когда Аарон заговорит про мое платье. — Отличный результат! Куда потратишь деньги?
