— Но сейчас, речь не о крови. А об этом предмете, который, веками передается из поколения в поколение. Красивая фамильная легенда вокруг него гласит, что это один из доживших до наших дней артефактов Атлантиды.
Не удержавшись, Эльза скептически фыркает.
— Я бы не стал пренебрегать серьезными вещами, Эльза, — он сильнее сжимает ее волосы, невербально приказывая девушке приструнить свой нрав. — Глупо отрицать тот факт, что мы далеко не первая цивилизация на этой земле, и каждая из ныне предшествующих заканчивала свой жизненный цикл полнейшим крахом. В случае Атлантиды это было ядерное оружие.
— Кажется, его изобрели не так давно.
— Ключевое слово — «кажется». Эта цивилизация продвинулась так далеко, что нам многие их изобретения могут сейчас лишь сниться, — с видом именитого историка, вещает Леон. — Но очень скоро, мы их догоним. Когда я говорю «скоро», я имею в виду, около века. Уже тогда, в древности, меандр был овеян волшебными мифами и легендами, но все они сводились к тому, что эта вещь создана помогать удерживать всю власть в руках у одного человека. Официальная наука не признает существования древней цивилизации, ни одной из них, и это нормально, даже если они на самом деле существовали. Но мы всегда верим в то, что нам внушают Эльза. Если бы условно выдуманную историю древних цивилизаций изучали в школах, на уроках истории, мы бы относились к ним с той же серьёзности, с какой относимся к истории доказанных событий. В противном случае — все звучит, как инфантильная сказка, не так ли?
— Мм, я уже не знаю, Джеймс. Я сильно устала, у меня болит голова. Еще чуть-чуть и ты выдерешь мне все волосы. Мне это не нравится. Не уверена, что еще способна адекватно воспринимать все, что ты говоришь.
— Я понимаю. Учитывая то, что я восстал из мертвых и сообщил тебе о смерти ребенка, жизнью которого ты жила последние годы, ты очень хорошо держишься. Поверь, когда мы закончим урок, ты пожалеешь, что так сильно спешила с его завершением.
Беспощадные щупальца боли вновь обвивают материнское сердце Эльзы. Она не хочет показывать Леону все свои эмоции, поэтому держится из последних сил. Она подумает обо всем, она поплачет, она проживет…позже. Невыносимо смотреть на его равнодушие, обращенное на их сына.
— Я пока не знаю, как мне вообще с этим всем жить, Джеймс. Ты затеял дикие игры с разумом и втянул в них меня…лучше бы ты и правда, умер. Чем стер меня из памяти, — в глазах девушки грозовым штормом разрастается боль, а в голосе звучит искренняя обида.
Леон ловит себя на мысли, что невольно любуется этой женщиной. Такая мятежная и красивая. Невероятно ценная, словно уникальный алмаз, который мог бы пополнить его коллекцию.
Если есть в этой жизни хоть что-то, что еще способно дарить ему истинные и неподдельные эмоции, то это пополнение его многочисленных коллекций.
— Он умер. Зови меня Леон, — мягко просит Голденштерн, а у Эльзы еще больше едет крыша от перепадов в настроении безумца.
Есть в нем зловещее очарование иллюзиониста, искусно издевающегося над своей ассистенткой. Или она — просто сумасшедшая мазохистка, которую привлекают властные, богатые и подавляющие своей энергетикой все живое вокруг, мужчины.
Она уже начинает верить в его слова, черт подери. Что все, что ей нужно в этой жизни — это богатые члены. Она ведь с такой легкостью вступала с ними в интимную связь, обводила обеспеченных мужиков вокруг своего мизинца и кайфовала от того, насколько сильно они теряют от нее голову, окружая вниманием, заботой, подарками.
Если наркотик Леона и Драгона это владение миром, то ее зависимость — власть над теми, кто им владеет.
— Так расскажи мне все об убийце моего мужа. О меандре, — Леон замечает продуманный блеск в ее глазах. Что ж, он прекрасно понимает, с какой девушкой имеет дело.
— С помощью настоящего меандра можно внушить человеку все, что угодно. Наша семья веками использовала его для того, чтобы подчинить своей воле несговорчивых правителей, лица которых известны тебе из мировой истории. Мы — тень, они — свет. Мы — сценаристы, они — актеры и персонажи. Многими из них получалось управлять с помощью обычной вербовки, умелых манипуляций и денег, но на самых сильных волевых личностях эти методы давали сбой. Главная задача наших семей — писать сценарий для всех участников политической арены, и самых несговорчивых мы подвергали меандротерапии. Доступ к меандру, согласно протоколу, есть только у главного мужчины в семье. Это четко контролируется главами других семей, каждая из которых обладает своей древней реликвией, но не все из них обладают столь впечатляющими свойствами. Звание Верховного, что является в наших семьях аналогом таких званий, как «король» или «император», передается от отца к старшему сыну. Подобно президентам мировых держав, повелевающими своим «черным чемоданчиком», старший в семье сын становится хранителем меандра и получает безграничную власть, так как с первой же минуты владения им, он автоматически получает доступ к внедрениям идей в разумы политиков и правителей стран.
— Звучит…впечатляюще. И судя по тому, что у тебя его лицо, но ты совершенно не похож на того, кого я знала — эта штука действительно работает, — Эльза твердо решила выжать из Леона всю возможную информацию, несмотря на то что он рассказывает лишь то, что ей необходимо знать.
Возможно, в его словах много лжи, но он в любом случае не единственный лжец в этой комнате.
— У меандра много подделок. Некоторые из них, внешне полностью повторяют настоящий, некоторые из них являются новейшими разработками в компании моего брата. Он пытается воссоздать то, что повторить невозможно. По крайней мере, если у тебя нет под рукой подлинника.
— А где же подлинник, Леон? — не в силах побороть свое любопытство, Эльза облизывает губы. — У тебя?
Голденштерн игнорирует ее вопрос, смерив девушку снисходительным взором.
Наивно, детка. Но попытаться стоило.
— Меандр погружает человека в электросон. Отличия подлинника от копий — в электромагнитной аномалии, которую невероятно сложно повторить в условиях, далеких от эпицентра ядерного взрыва. Но если говорить простыми слова, то именно эта аномалия запускается под воздействием подачи определённой мощности тока. Грубо говоря, это умеренная доза радиации, действующая на активные участки мозга и определенные гормоны. Важно быть очень точным в настройках мощности, иначе, он может убить или превратить человека в овощ, — будничным тоном продолжает вещать Леонель.
— Чем еще отличается подделка от настоящего меандра? Что использовал ты?
— Подделка может лишь стирать те самые активные участки мозга, то есть стирать память или зависимости человека, вызывающие вальс гормонов. А истинный меандр способен не только удалить, но и поместить в эти участки то, что необходимо. В последний раз, истинным меандром владел мой отец. Затем, он передал его своему старшему сыну. Но Артур пропал без вести, поэтому…меандр по праву должен принадлежать мне. Драгон — младший из нас, и к тому же — бастард. Видимо, комплекс неполноценности заставляет его создавать подделки. Чем бы дитя не тешилось.
