И я знаю, что за нас с Конаном он без единого колебания сам отдал бы жизнь.
Если я не уйду сейчас, я никогда не смогу уйти.
До встречи, Драгон…в следующей жизни.
Выходя в общий зал, я вижу, как все члены персонала лежат на полу. Как тогда, когда это было на форуме. В воздухе остаются остатки усыпляющего газа, что неимоверно хочется зевать, но как только я вдыхаю свежий горный воздух, мне становится гораздо легче. Звук вращающихся лопастей оповещает о приближающемся вертолете.
Внезапно, я вижу за стеклом летающей машины маленького мальчика. Его руки упираются в стекло раскрытыми ладонями, широко распахнутые глаза внимательно смотрят на меня.
Сердце стремительно падает вниз. Я бегу к вертолету, с сумасшедшей скоростью рассекая время и пространство, запрыгиваю в него и прижимаю ребёнка к себе, заглядывая в глаза сына.
Сомнений быть не может.
И одного взгляда в эти глаза мне достаточно…
Малыш так похож на Драгона, даже смотреть на него больно. Словно лезвие острое об мое сердце беспощадно стачивают.
Они так похожи, что даже голова кружится.
Прижимая малыша к себе, зарываюсь носом в его макушку.
— Я не верю, что это ты, — сын дрожит в моих руках, мы оба еще не понимаем, что происходит. Неужели кошмар позади?
Мальчик молчит и довольно сдержанно обнимает меня в ответ. Он напуган и не говорит ни слова.
Рядом, на пассажирском сидении я замечаю женщину, возраста около пятидесяти лет.
— Я заботилась о нем, как могла. Не беспокойтесь, он берег его, как своего наследника, — с легкой улыбкой произносит она. — Но за все эти годы он не произнес ни слова. Вы не думайте, что он вас боится, он всегда молчит. Я рассказала ему, что вы его мама…
Всего несколько слов, а сколько ужаса и сгоревшего, между нами времени, рвут меня в клочья. Хочется кричать, плакать, рвать на себе волосы.
Эмоций на разрыв аорты, но я пытаюсь держать себя в руках. Ему нужна мать, а не истеричка.
Ладно. Все неважно. Уже все неважно. Прошлого не вернуть, но пока есть шансы на счастливое будущее, я буду бороться.
Мы будем жить, смотря на все, иначе абсолютно все зря…
* * *
Я купила билеты из Цюриха в Вашингтон, чтобы запутать Астона-Шрама. Сама же вылетела из Цюриха частным рейсом в Лондон, чтобы там сесть на корабль и уплыть в Штаты. На самом деле я купила несколько билетов в разные страны, чтобы запутать его. Надеюсь, что ему не придет в голову отследить морские пути перемещений.
Спустя сутки мы с Конаном оказываемся в Лондоне. Из аэропорта мчимся сразу в порт, где сядем на лайнер до Нью-Йорка. Окончательно запутаем свой след уже в Штатах, возможно, мне даже стоит подумать об инсценировке нашей смерти и обращения в программу по типу защиты свидетелей.
В полете у меня было несколько часов, чтобы налюбоваться своим сыном. Я не отходила от него больше, чем на пять минут, и постоянно держала за крохотную ручку, или гладила по спинке, пока он спал. Такой красивый, невероятно сладкий малыш. Маленький Драгон, а эти глаза, что контрольным выстрелом прямо в сердце?
Как мне с ними жить?
Отбросить вопросы к себе и просто тихо радоваться, что я нашла своего сына. Что мы вместе. Что мы снова нашли друг друга, и он будет расти со мной, а не в лапах непонятных животных, которые могли воспитать из него кого угодно. Наемника, убийцу, зверя…
Мурашки по коже.
Мой невероятный ангел, ты даже не представляешь, через какой ад я прошла, чтобы иметь возможность вновь прикасаться к тебе. К своему ребенку.
То, что Конан не разговаривает вполне объяснимо, и я надеюсь, что ему удастся с этим справиться. Учитывая весь не до конца осознаваемый стресс, через который он прошел и ранняя сепарация с матерью — любой бы предпочел молчать.
Через несколько часов мы с Конаном оказываемся на корабле, и я сразу иду в направлении носа — там, где нет толкучки людей, наблюдающих за отправлением лайнера.
Настало время позвонить Шраму и сообщить код от ячейки, равнозначный цифрам, устанавливающим верные настройки меандра. Прибор работает на правильном вырабатывании электромагнитных волн, и любое ошибочное указание параметров приводит не к внушению необходимых идей в чью-то голову, а к возможной лоботомии.
В тот самый момент, когда я набираю номер телефона Шрама, стоя на носу корабля, с пятилетним ребенком на руках, со спины раздается его голос.
— Ты обещала сообщить мне код раньше, — мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что он здесь. Шрам. Астон Голденштерн. Стефано Эрерра. Человек, чье лицо разделено огромным шрамом из-за проблем с экземой и последующими операциями на лице.
— Я еще не так далеко, как мне хотелось бы, — шепчу я, инстинктивно сильнее прижимая к себе Конана. Я накрываю его глаза кепкой от солнца, чтобы он не видел этого страшного дядю, ощущая, как его тело сводит судорогами от одного его присутствия.
— Ты, правда, поверила в то, что я отпущу тебя? — характерный щелчок и нечто холодное прикладывается в аккурат к моему затылку. Это пистолет, вне всяких сомнений.
— Малыш, закрой глаза, — умоляю я Конана. Все мое тело мгновенно покрывается потом, мне хочется рыдать навзрыд. Если все мои слезы упадут в мировой океан, то он просто выйдет из берегов.
— Что тебе еще от меня нужно?
— Я убью тебя на глазах у сына, — маниакально торжествующим голосом обещает ублюдок. — Я заберу его себе и выращу, как себе подобного. Так сказать сделаю то, что хотел сделать Леон, но его план потерпел поражение. Ты же знаешь, почему он так хотел этого ребенка себе? У него не может быть своих детей. А запретный плод всегда сладок. Тем более, такое искушение в виде схожести ДНК. У меня, кстати, тоже не может быть детей…из-за постоянного кровосмешения в нашем роду, у многих мужчин проблемы по этой части, как и со здоровьем. Драгона они не коснулись. Должно быть, его мать-ведунья наколдовала ему конское здоровье. А для брата-близнеца пожадничала.
У меня такая пустота в голове. Я не могу думать ни о чем, кроме как о том, что мне могут выбить мозги на глазах у сына. Умоляю, Господи. Я готова умереть, но только не так, только чтобы он не увидел.
Нет! Я не умру! Черта с два. Я выживу.
— Пожалуйста, прошу. Не надо, — сбиваясь со слов, умоляю я. — Только не у него на глазах. Прошу. Заклинаю.
Я так устала.
Мне так страшно.
Больно.
Я совсем одна.
Меня некому защитить.
Медленно поворачиваюсь лицом к Шраму, глядя в глазницы дьявола. Пустые, безжизненные, словно тлеющие угли.
— Код мне больше не нужен. Меандр снова оказался подделкой. А знаешь…мне даже уже не интересно, как ты блядь, это все провернула. Знаю одно: мне станет легче, когда тебя не будет на этом свете, Эльза. Ты не достанешься мне по доброй воле, а значит, будет проще, если ты не достанешься никому. Даже своему сыну. Даже он не достоин такой роскошной женщины, — одержимо нашёптывает абсурдные изречения дьявол.
