— Колодинский! Будь другом, мне тоже закажи. Только за здравие, — он подъехал к тому, что заказывал сорокоуст.
— Имя? — ухмыльнулся тот, протягивая руку к чистым запискам.
— Иванка, — мужчина в кресле задумчиво улыбнулся, — нет, не так. Иоанна. Так будет правильно.
Я отвернулась, встречаясь с озабоченным взглядом тёти Нюры. Уже спокойнее выдохнула и постаралась вбить в свою голову, что всё не так плохо, как показалось мне в самом начале. Не нужно видеть в каждом встречном человеке связь с той грязью, от которой я бежала.
Перестань, Кира... ты преувеличиваешь. Видишь опасность там, где её нет.
— Ничего не хочешь мне рассказать? — моего локтя коснулись пальцы тёти Нюры.
Едва заметно вздрогнув, я повернулась к ней и пожала плечами. Прикрыв на секунду глаза, я вновь качнула головой.
— Неважно чувствую себя... голова кружится.
— Это от голода! — тётя Нюра недовольно сморщила нос и мягко пихнула меня в бок, — давай, катись отсюда. Перекуси и попей воды. Я управлюсь.
Засунув угрызения совести поглубже, я кивнула. Бросила ещё один взгляд на незнакомцев и тихо скрылась за дверью, где могла позволить себе уединение.
Прижавшись затылком к прохладной и неровной стене, я прислушивалась к голосам по ту сторону. Их становилось больше. Они смешивались в единую какофонию, превращаясь в какое-то жужжание.
А совесть? Она пробиралась под шкуру невыносимым зудом. Приложив ладонь к лицу, я тяжело выдохнула. Смахнула наваждение, надеясь, что это может мне помочь, и снова поднялась на ноги. Кончики пальцев коснулись шершавой двери.
Слегка приоткрыв ту, я высунула нос и проследила за тётей Нюрой, что, отсчитав мелочь, протянула кому-то сдачу.
— Да не смеши меня, мать, — послышался грубый и глубокий мужской голос, — брось обратно.
— Ну, что значит — “брось”? — ответила мой заместитель, — хотите сделать пожертвования, положите это вон в ту урну: возле окна.
Сделав контрольный вдох, я снова распахнула дверь и вышла в главный зал. Стараясь не привлекать внимание посетителей, я юркнула за витрину и натянула платок почти на глаза.
— Ты поела? — обернулась на поставленный вопрос и взглянула на тётю Нюру.
— Да, — солгала, вставая рядом с ней.
— Тогда отсчитай десять средних и пять больших, — она кивнула на свечи и я, не раздумывая потянулась к контейнеру, отсчитывая нужное количество, — и не убирай далеко.
— Ещё что-то? — не поднимая головы, я снова поправила съехавшие ценники.
— Браслеты серебряные “спаси и сохрани” достань. Покажи мужчине, — тётя Нюра кивнула куда-то в сторону, и я проследила за направлением её взгляда.
И снова это нехорошее чувство. Мерзкий холодок, от которого немеют кончики пальцев. На меня смотрели карие глаза. С прищуром. И любопытством. Молодой мужчинав кресле, которому на вид было не больше тридцати пяти, рассматривал меня с нескрываемым интересом. Словно мы знакомы.
Сглотнув ком в горле, я криво улыбнулась ему, и склонилась над витриной, где красовались серебряные браслеты, о которых говорила тётя Нюра.
Вытащив всю подставку, я обошла прилавок и на свой страх и риск, оказалась с товаром на другой стороне. Так нельзя было. Но что-то заставило меня это сделать.
— Здравствуйте, — проговорил он, слегка задирая голову. Только сейчас я услышала в его приветствии лёгкий акцент и невольно съёжилась.
— Здравствуйте, — тут же ответила, не решаясь больше смотреть ему в глаза, — давайте я положу это сюда, а вы посмотрите и выберете.
— Было бы хорошо.
Я поставила товар на стол возле урны для пожертвований. Взглядом сверля столешницу и про себя считая удары собственного сердца. Гул за спиной постепенно утихал. Краем глаза я видела, как зал покидали люди. Среди них не было ни одной женщины.
— Вы не поможете мне? — я снова посмотрела на незнакомца. Внутренности на миг похолодели. Мне не нравился этот взгляд.
— Чём? — мысленно готовилась к худшему.
Таких совпадений не бывает. Предчувствие меня редко подводило. Все эти люди. Эта энергетика... жестокости. Жёсткости. Хладнокровия.
Это инвалидное кресло... и даже его едва заметный акцент.
— Хочу сделать подарок сестре. Она такая же миниатюрная, как и вы, — он широко улыбнулся, а мне захотелось в этот момент сорваться с места, — могу я примерить некоторые на вашу руку?
...
Я опустилась на край табурета и украдкой взглянула на него. Нерешительно протянула свою руку и наблюдала за тем, как на моё запястье ложился прохладный метал. Словно триггер щёлкнул по затылку, и я дёргано сбросила с руки браслет.
— Тише, — хрипло прошептал мужчина, накрывая мою руку своей, и мягко сжимая мои поледеневшие пальцы. Мягко, не причиняя боли. Но при этом так, что вырваться у меня уже не получалось. — Паншина Кира Олеговна.
Будто сквозное отверстие между рёбрами. Дышать стало больно. Открыв рот, я подняла голову. Я смотрела в эти карие глаза и уже их ненавидела. Ненавидела всё, что заставляло меня трястись от ужаса. Я пыталась отвести глаза, но это было невозможно. Словно под гипнозом, я тонула в тёмном шоколаде. Он смотрел на меня прямо, с такой знакомой мне усмешкой. Будто гвоздями к месту приколачивал.
— Пустите, — зашипела, делая ещё одну попытку вернуть свою руку. Тщетно.
— Спокойно, — пропел, слегка наклоняясь вперёд, — не делай глупостей, девочка. Не оказывай медвежью услугу себе и тётке за прилавком. Ты сделаешь только хуже...
— Кто вы такой?
В ответ на мой вопрос он только покачал головой. Снова хитро прищурился, а его пальцы чуть крепче сжали мои.
— Что вам нужно?
Оглядываясь, я заметила, что в зал зашли ещё несколько человек. Один из них привлёк моё внимание. Это был тот самый мужчина, с которым Клим встречался в то утро, когда подобрал меня на дороге. Тот, перед которым отчитывался Бык.
Затаив дыхание, я перевела взгляд на того, кто продолжал стискивать мои пальцы.
— Как неловко получается, правда? — уголок его губ приподнялся. Как и тонкие волоски на моих руках.
— Что вы хотите? — переходя на шёпот, я снова потянула за тонкую ткань своего платка в попытке скрыть своё лицо. Но это не паранджа... и мы не в мечети.
— Валдай места себе не находил, — плавно качнув головой, он свободной рукой снова положил серебряный браслет на моё запястье.
Валдай?
Внутри меня застыло стойкое чувство возмездия. Всё повторялось. Меня нашли. Это начнётся снова...
— А я-то голову ломал: где я мог тебя видеть? — он говорил так тихо, что мне приходилось дышать через раз. Просто, чтобы собственным дыханием не помешать себе услышать его слова. — оказывается: вот оно что... хорошо спряталась. Если бы Чёрный не помер, ещё бы долго искали.
