Перехватив её ногу за щиколотку, я негромко выругался. Из её стопы торчал осколок стекла.
— Успокойся, — моя рука застыла в воздухе над её пяткой, — слышишь меня? Это не смертельно.
— Боже! Как больно! — тонкие пальцы впивались в мои плечи, — Клим... вытащи его! Оно большое, да?!
Блять... оно большое. И засело глубже, чем я мог предположить изначально.
— Замри, — попытался рассмотреть это безобразие. Это ж с какой яростью надо топать пятками по брусчатке, чтобы чёртов осколок загнать на такую глубину?!
— Держись за меня.
— Я и так держусь...
Всегда бы так.
Подхватив девчонку на руки, понёс её туда, где припарковал машину. Там есть аптечка, и я мог ей помочь. А там будет видно.
Она пыхтела, уткнувшись носом мне в шею, и я машинально ускорил шаг. Чувствовал её дрожь. Конечно, больно. Я знаю, что это такое. Сам в далёком детстве распорол себе пятку и выл как белуга, наматывая сопли на кулак, пока отец колдовал над моей раной.
— Потерпи, — тихо проговариваю, упиваясь запахом от её волос.
— Уж это я умею, — она снова язвит, и моё желание отшлёпать её, усиливается вдвое.
Ничего не отвечаю на колкость. Облегчённо выдыхаю, когда на горизонте вижу парковку. Направляюсь к машине. Наслаждаюсь тем, как её пальчики сминают кожу на моей шее и даже ловлю себя на мысли, что эта ситуация однозначно играет мне на руку. Такая беспомощная. И правда слабая. Хватается за меня как за родного.
— Сейчас, — опустил её, и Кира, держась только на одной ноге, тут же прилипла к машине. — Садись... ногами ко мне.
Открыл заднюю дверь и помог ей сесть. Она свесила ноги, жалобно посапывая от боли и смотря на меня щенячьими глазами.
— Вытащи его, пожалуйста, — пробормотала, многозначительно сдвигая брови. — Это чертовски больно...
— Куда ты смотрела вообще?
— Это ты тащил меня за собой!
Понимал, что в какой-то степени она права. Поэтому больше не стал с ней спорить. Молча достал аптечку и снова опустился на корточки. Подняв ножку, осмотрел кровавую ступню, затёкшую кровью.
— Сейчас сожми свои зубки и постарайся потерпеть. Я его вытащу. Но будет больно.
— Ты умеешь это делать?
— Я и не то умею, — отпустил её ногу и сбрызнул руки спиртом. — Не смотри сюда. Можешь отвернуться.
Она часто задышала. Пальцы на руках сжались в кулачки. Зубки прихватили нижнюю губу.
— Дыши глубже, — отозвался на её дрожь, — и спокойнее. Это не так страшно, как кажется. Всего лишь секунда. Здесь хорошее освещение, так что справлюсь быстро.
— Угу, — кивнула, продолжая пялиться на меня. Я же сказал ей отвернуться...
— Если не будешь кричать, мы с тобой прогуляемся к косулям. Согласна?
— Угу, — страх в её глазам был почти осязаемым. Заразным. Липким.
В моей глотке засел огромный ком. Я действительно боялся ей сделать больно. Но ведь иначе его и не вытащить.
— Вот и отлично...
— Ты говорил мне, что расскажешь... — рвано вздохнула, — про животных. Помнишь?
Моя умница. Снова пытается отвлечься.
— Помню, — комкаю бинты и снова берусь за её ногу, — это заповедник. Я сам им занимаюсь. И все звери, которые туда попадают, либо были ранены, либо дети погибших родителей.
— Поэтому они доверяют тебе? Ты их выхаживаешь что ли?
— Можно и так сказать, — я двумя пальцами впился в торчащий край и резким движением выдернул осколок.
— Аай! — выкрикнула Кира, закрывая лицо ладонями, и задышала словно лошадка после бешеной скачки. Задрожала ещё сильнее, а я в это время прижал к открытой ране скомканный до этого бинт.
— Вот и всё... — второй рукой смял её колено и непроизвольно коснулся губами гладкой кожи голени.
Снова и снова целовал её ногу, вслушиваясь в прерывистое дыхание над своей головой. А когда, наконец, она задышала спокойнее, поднял взгляд, находя тёмные глаза, наполненные влагой.
— Всё? — Кира опустила руки и подалась вперёд, тихо всхлипывая.
— Обработать и перебинтовать. Тогда будет всё.
— Я буду хромать? — словно ребёнок.
— Какое-то время...
Взвинченное до этого раздражение испарилось. Будто и не было. Желание успокоить её оказалось сейчас гораздо сильнее.
Разорвав зрительный контакт, я быстрыми и уверенными движениями стал делать то, что умею. Я и пули доставал. Приходилось. Наживую. На себе раны зашивал. Так что... это стекло было для меня самой простой задачей из тех, что подбрасывала мне жизнь.
— Клим? — её нежный голос выдернул меня из потока мыслей, осадившего мою голову.
— Что? — не поднимая взгляд, накладывал мазь перед тем как заклеить разрезанную ступню и перебинтовать её.
— У тебя телефон жужжит.
— Я слышу, — проигнорировал вибрацию в кармане.
Но кто-то был слишком настойчив.
Я приложил к разрезу стерильный бинт и заклеил всё это дело пластырем. Достал эластичный бинт, чтобы обмотать им стопу, но телефон в брюках снова загудел.
— Блять, — выругался, поднимаясь и доставая мобильный, — Виктор. Да?!
Плечом прижимая трубку к уху, я взглянул на Киру. Та протянула руку и забрала у меня бинт.
— Клим, где тебя носит?! — проорал мне в ухо.
— Тебе какое дело?
— Я сейчас снова у тебя.
— Почему не предупредил?
— Потому что не дозвонился! Где ты, мать твою?!
— Далеко, — огрызнулся, не имея желания сейчас с кем-то разговаривать, — я сегодня больше гостей не принимаю, Виктор.
Я перехватил из рук Киры бинт и размотал тот, снова склоняя перед ней спину.
— Серьёзно? Тогда почему я только что видел Быка недалеко от твоего дома?
— Кого? — выпалил, замирая.
— Кого слышал. Ты Николаю перезвони. А то и он до тебя не дозвонился...
Глава 49
Кира
Я наблюдала за тем, как меняется выражение его лица. Как проблеск чего-то светлого сменяется хладнокровной маской. Полные губы, казавшиеся до этого слишком мягкими превратились в жёсткую кривую. Я кожей чувствовала напряжение и холод, вдруг сковавшие Клима.
Он не смотрел на меня больше. Разорвал прикосновение и, отпустив мою ногу, поднялся. Телефон спрятал в кармане брюк.
— Едем. — Сухо произнёс отворачиваясь.
Я провела по губам языком и нервно смахнула с лица упавшую прядь волос. Клим дождался, когда я спрячу ноги в салоне и хлопнул дверью буквально перед моим носом. Вздрогнув, я сдвинулась чуть дальше. Вжалась спиной в прохладную кожаную обивку сиденья и взглянула в зеркало заднего вида. Мгновенно перехватила его сосредоточенный взгляд.
