— А надо? — закинув руки за голову, я повернулся к ней. Не упустил возможности снова пробежаться жадным взглядом по красивой фигуре и смуглой коже, покрытой испариной.
— Я хочу, чтобы ты это сделал.
Надо же... я действительно был удивлён. Чётко и уверенно. Ни грамма сомнения в голосе. Мне это нравилось.
— А ты, оказывается, кровожадна, — моя рука пришла в движение. Кончиками пальцев коснулся её бедра и провёл по нежной коже кривую линию. — Мне нравится ход твоих мыслей.
— Так ты убьёшь его? — она повернула ко мне голову. Пустой и холодный взгляд запустил холодок по хребту.
— Я подумаю, — Кира открывалась для меня с новых сторон, — почему ты хочешь этого?
— Ты знаешь, — прихватив зубами нижнюю губу, она опустила взгляд на мою шею. Я знал, что именно она рассматривает, поэтому решил опередить лишние вопросы.
— Это была киста. Мне было лет двадцать. Никто не пытался перерезать мне глотку, милая. — пояснил наличие шрама под челюстью.
— Ясно, — облизнувшись, Кира снова перекатилась. На бок. Потянула смятую простынь, прикрываясь ей, — а потом?
— Теперь ты говоришь загадками? — делаю то же самое. Повернувшись, я согнул руку в локте, подкладывая ту под голову. Второй рукой продолжал касаться её бедра, — я перестаю понимать тебя.
— Если убьёшь его... тогда отпустишь?
— Тогда отпущу, — криво ухмыльнувшись, закрыл глаза.
Мне всё меньше хотелось этого. Я бы с удовольствием посадил Киру на цепь. Держал бы её возле себя. Смотрел на неё. Говорил. Касался. Это стало необходимостью. Быстро и незаметно. Я упустил из виду тот момент, когда она стала частью чего-то, что было мне необходимо для существования. Что было моей подноготной. Обычная девчонка, которая ненавидела меня так же как и всех остальных, причастных к её злоключениям. Она стала бездной: бесконечной и отчаянной.
— Я смогу начать жить? Спокойно? Не оглядываясь и не боясь ничего? — огонёк надежды в карих глазах вспыхнул и тут же угас. Видимо, от моей усмешки, которую я не смог сдержать.
— Мы всегда чего-то боимся, Кира. Чего-то или кого-то. Наши страхи всегда с нами.
Она некоторое время молчала. Всматривалась в моё лицо так, будто сейчас ей предстоит по памяти составлять мой фоторобот. Да я и не был против. Мне бы хотелось, чтобы моё лицо было в её памяти как можно дольше. Желательно, чтобы она помнила его до самой старости.
— А чего боишься ты?
— Я? — равнодушно пожав плечом, протиснулся ладонью между девичьих бёдер, — не знаю. Не задумывался над этим... сдохнуть боюсь... и что не одна тварь не заплачет.
Были такие мысли. Нет у меня никого. Разве что, Петрович?
— Мне тебя жаль, — выпалила, но мне показалось, что она тут же об этом пожалела.
— Жаль? — кошка царапнула грудину. Больно и глубоко запуская когти, и распарывая шкуру. Не контролируя себя, я смял плоть пальцами, и Кира тут же нахмурила брови и тихо зашипела, заставляя меня ослабить хватку, — почему же?
— Потому что тебя никто не любит, — тихо. С запинками. Будто опасаясь моей реакции, — это правда. И ты. Ты тоже никого не любишь. Только себя.
— Так уверена в этом?
— Да, — произнесла, слегка отодвигаясь от меня. Тяжело сглотнула ком и тихо прокашлялась, прочищая горло, — это же видно. Кажется, что ты ничего не боишься. Такой бесстрашный... Но ведь это говорит лишь о том, что тебе не за кого бояться. У тебя действительно никого нет. И я не хочу тебя задеть за живое, — а ведь на деле задевает, — просто... мне жаль. Правда. Это ранит. Поэтому ты такой.
— Какой? — замерев, пропускаю каждое долбанное слово через себя. Как у неё это получается?
— Бездушный. Наверное...
— Бездушный... — протянул, повторяя за Кирой и кивая головой. Убрал руку от неё и, стиснув пальцами переносицу, кивнул, — всё ещё считаешь, что у меня её нет?
Блять... оправдываться я не собирался. Я не оправдываюсь ни перед кем, и не собирался. Но что-то сейчас незримо подталкивало меня к тому, чтобы она изменила своё мнение обо мне. Зачем? Хер его знает. Просто так нужно было. Мне.
— Во всяком случае, даже если она есть, — Кира закопошилась. Облокотилась на руку, чтобы сесть, и вновь потянула за собой простынь, — если есть, то она слишком чёрная. Чернее черноты.
— Только это видишь? — тоже сел, облокачиваясь лопатками в мягкое изголовье, — почему? Потому что я трахаю тебя без твоего одобрения?
Кира вскинула брови. Её взгляд метал в меня стрелы. Я видел, как тонкие пальчики сжались на простыне. Злится. Почему?
— Этого недостаточно?
— Этого достаточно для того, чтобы повесить на меня статью.
— И всё? Такой невинный? Безгрешный?
— Почему же? Нет, — качнув головой, я оттолкнулся от матраса и поднялся на ноги. Не удосуживаясь прикрыть наготу, поднял брюки с пола и достал из кармана сигареты. — но ты явно погорячилась, отбирая у меня душу.
В попытке остыть, я направился на балкон. Затяжка за затяжкой, глотал серость, погружаясь в прошлое. Вспоминал лица и голоса. Отец... он у меня был мировой мужик. Вряд ли бы оценил мой образ жизни сейчас. Мама бы наверняка отреклась. Но ведь наклонная началась ещё в те времена, когда они были живы.
Я стряхнул пепел с высоты четвёртого этажа и прислушался к тихому шелесту за спиной. Кира... Зачем она пошла за мной? Не в её характере. После каждой близости она замыкалась в себе. Отворачивалась. Рыдала. Делала вид, что меня нет. Но не шла следом.
— Клим? — тихо позвала, и я почувствовал лёгкое прикосновение к своему плечу.
— М? — не оглядываясь.
— Расскажи мне о себе? О своей семье? Хоть что-то?
Снова за старое...
Я усмехнулся и качнул головой, всё ещё не веря, что она спрашивает об этом. Будто мысли мои читала.
— Зачем тебе это? — ещё одна затяжка.
— Я хочу знать. — Уверенно ответила и провела ладонью вниз по моей руке.
— Что... что ты делаешь? — я повернулся к ней спиной, до сих пор ощущая её пальцы на своём запястье.
Всё это не укладывалось в голове. Казалось, что у Киры созрел какой-то коварный план. Но её взгляд был слишком тёплым, мать её. Слишком тёплым и нежным для коварства. И... блять, мне было страшно.
— Я просто хочу поговорить, — её губ коснулась грустная улыбка, — не спорить, не выяснять отношения или твои планы. А поговорить. Обо всём и ни о чём. Как это делают обычные люди. Просто так. Это помогает не сойти с ума.
— Задушевные беседы после секса... не лучшая идея. Ты так не думаешь?
— А разве будет ещё возможность?
Тяжело вздохнув, я перехватил её маленькую ручку и, сжав в кулаке тонкие пальцы, поднёс к своим губам. Кира не отрывала взгляд от моего лица. Не вырывала руку и не шарахалась, когда мои губы коснулись стиснутых пальцев. Наоборот: приоткрыла ротик и рвано выдохнула.
