Клим обхватывает мою талию ладонями.
– Худенькая. Еще немного, и пальцы сомкнутся.
– А сам, – шепчу. – Вас тут очень плохо кормят, да?
Не хочу его жалеть, но слезы помимо воли вскипают в глазах.
– Все-таки не нравлюсь.
– Нравишься. Да и какая разница, если вляпалась? – немного истерично смеюсь, уткнувшись ему в макушку.
– Да уж. Никакой, – подтверждает Клим и снова матерится. Спускается ниже, обхватывает ладонями полумесяцы ягодиц. Ведет носом по животу. – Охрененно пахнешь.
Ну, вот ничего такого он не говорит, а меня прошивает током. Вцепившись в его плечи, откидываю голову, прогибаясь в спине. Так ему удобнее. Целовать меня. Скользить языком. По ложбинке, уходящей вверх от пупка. Прикусывать выступающие косточки на бедрах.
– Ащщ… Кошка царапучая.
– А?
Картинка перед глазами расплывается.
– Не отвлекайся. Мне нравится, как ты меня метишь.
Проморгавшись, смотрю на него во все глаза. На обоих плечах – лунки-полумесяцы от моих ногтей. Охаю. Растираю подушечками пальцев метки. Клим следит за каждым моим жестом с вниманием затаившегося в засаде хищника. И от этого взгляда низом моего живота проходится серия жарких судорог, а в голове кружится. Во мне так много всего сейчас варится. И на него из моих глаз выплескивается, переливаясь через край. Я смущенно, отвыкшая от такой откровенности, прячу взгляд за ресницами. Но в этот момент он резко меня подхватывает и укладывает на кровать. Я привстаю, опираясь на локти. Отползаю к стенке.
– Боишься? – криво улыбается.
– Нет. Разденься до конца.
– Не спеши.
Клим сгребает мою ногу. Проходится большим пальцем по косточке на щиколотке. Снимает злосчастный носок и принимается с интересом разглядывать идеальный педикюр. А налюбовавшись, подносит ступню к щеке и опять жадно вдыхает. Мамочки… Пульсация у меня внутри становится нестерпимой. Я пытаюсь сжать бедра, чтобы облегчить охватившую тело муку, но Клим не позволяет и, напротив, отводит ногу в сторону.
– Клим…
– Ты же взяла презервативы?
– Д-да. Они в сумочке.
Сознаваться в этом неожиданно стыдно. Я дергаюсь, чтобы спрятать смущение под видом необходимости достать коробку, но мой зэк опять делает по-своему. Одной рукой надавливает мне на живот. Другой отводит вторую ногу и чуть сгибает ее в колене.
– Презервативы нам понадобятся нескоро.
– П-почему?
– А куда нам спешить?
Обдавая меня жадным дыханием, Клим устраивается на коленях между моих ног. Трется подбородком о нежную кожу на внутренней стороне бедра. Поддевает пальцем перешеек трусиков. Я совру, если скажу, что не представляла, как это случится. Еще как… Но мне казалось, Клим будет действовать грубее. Все же он долго обходился без женщины. А еще ведь надо мной довлели все эти стереотипы про зэков. Я идиотка, теперь уж это надо признать, но в глубине души я смирилась, что это будет грязно. Может быть, унизительно даже, учитывая контекст происходящего и окружающую обстановку. Во мне зудели предрассудки. Осуждающие голоса забитых чужими «как правильно» баб: «Ой, Яська, это ж надо… Мало ей мужиков? Так нет, поехала, блядь такая, перед зеком ноги раздвигать».
И вот же, раздвинула. Да, перед зеком. И теперь одного не пойму, как выжить в этой обжигающей нежности, которой я до него не знала?
– Клим, – скулю, не сводя с него глаз.
– Знаешь, о чем я мечтал, когда мы были вместе в прошлый раз?
Озадаченно свожу брови. Он имеет в виду наш виртуальный секс?
– О чем?
Клим протягивает ко мне руку. Я, не сразу догадавшись, вкладываю в его ладонь свою. И безропотно подчиняюсь, когда он кладет мои пальцы на клитор.
– Увидеть это своими глазами.
Господи.
И я захожусь хныкающим стоном.
– Покажешь?
Мое бедро, где он касается его щекой, горит. Низ живота скручивает. Я в агонии.
– Ясенька…
Он так близко, мамочки! Ныряю под абсолютно влажные трусики пальцами. Прохожу по губам и ниже. Клим на миг прикрывает глаза. Я перебираю скользкие складочки, когда он склоняется. Проталкиваю палец внутрь и замираю, глядя в его невменяемые глаза…
– Продолжай.
Вынимаю и погружаю пальцы снова, уже в открытую себя трахая. Клим с рыком втягивает в рот набухший клитор. Я теку, как в последний раз, а он слизывает мои соки широкими мазками языка и только что не урчит.
– Вкусная моя девочка. Давай, отпускай себя…
Я рычу, когда он к моим пальцам добавляет свой, и взрываюсь так, что свет перед глазами меркнет. Пальцы конвульсивно сжимаются на плечах Клима в отчаянной попытке удержать меня в реальности. Но руки соскальзывают с его покрытых испариной плеч, и невольно я опять выпускаю коготки. Горячее дыхание зверя обжигает воспаленную кожу между ног. Даже находясь в стратосфере, я чувствую, как его срывает… Но мне больше не страшно. Вполне возможно, я была создана, чтобы умереть так.
На землю меня возвращает громкий лязг и вторящий ему звук проворачивающегося в замке ключа.
– Твою мать, – шипит Клим и одним прыжком вскакивает с постели, успевая накрыть меня одеялом аккурат перед тем, как дверь в комнату приоткрылась. Меня будто холодной водой окатывает действительность. Какое бы чудо не произошло сейчас, мне не стоило забывать о том, как жестока наша с Климом реальность. Наверное, я все же не понимала, насколько мы сами себе не принадлежим, находясь в этих застенках. И даже хорошо, что мне преподали такой вот урок. Сейчас не время для иллюзий.
– Ой, а я не вовремя, да? – голос того самого охранника звучит так, что сразу хочется помыться. Меня передергивает от отвращения. И… не стыда, нет. От злости. – Ну, извините. Петрович сказал, что вам нож нужен.
Высунув нос из-под одеяла, наблюдаю за тем, как Клим забирает из рук вертухая нож. Может, я еще и не очень хорошо успела его узнать, но почему-то кажется, что ему очень нелегко дается роль подневольного.
– Спасибо.
– А ты быстр, Дым. Уже и оприходовать телку успел.
Клим замирает. На спине проступают каждая мышца и каждое сухожилие. Воздух в комнате тяжелеет, давление подскакивает. Неужели вертухай не чувствует, что перешел грань? Ему не страшно? Мне – очень. Пожар в животе затухает. И там, где еще минуту назад бушевало пламя, стынет от дурного предчувствия.
«Пожалуйста, только держи себя в руках. Пожалуйста! Я не знаю, что делать, если ты сорвешься. Оно того не стоит, пожалуйста, Клим. Пусть что угодно болтает! У меня знаешь какая шкура толстая», – шепчу я про себя в глупой надежде, что мой зэк услышит.
К счастью, Клим отлично владеет собой. Тем непонятнее, почему провоцирующий его скот как-то быстро сдувается и уходит, не забыв нас запереть. С моих губ срывается вздох облегчения.
