Клим проходит в тесный закуток кухни. С грохотом отбрасывает от себя злосчастный нож. Открывает кран и сует голову под струю воды. Мне остается лишь догадывается, что он ощущает. Каким образом вообще умудряется в этих условиях сохранять чувство собственного достоинства и не сломаться! Не каждый сможет, когда тебя унижают на глазах у любимой женщины. А что это, если не унижение? Будь мы на воле, Клим бы явно заткнул любого, кто посмел бы вякнуть в мой адрес что-то подобное.
Любимой?
Ох ты ж черт, Яся… Как же ты так влипла?
Клим возвращается. Садится на кровать и, подперев спиной стену, зажмуривается. Я же, напротив, вскакиваю.
– Клим…
Он молчит. И только желваки под кожей сильнее вздуваются. Не придумав лучшего способа, как успокоить мужчину, я опускаюсь перед ним на колени. Осторожно касаюсь ног. Я в одном белье, а он в штанах. Несправедливо.
– Что ты делаешь? – сипло интересуется Клим.
– А ты правда не догадываешься?
– Я даже не знаю, почему ты все еще здесь после увиденного.
– Ну, ты чего? – успокаивающе его глажу. – Я же все понимаю, эй…
– Встань с колен, Ясмин.
– Не хочу! – непонятно зачем упрямлюсь.
– Встань. Я ничего подобного не заслуживаю.
Хочется поспорить. Нет. Закатить ему настоящий скандал, но, черт его дери, у нас так мало времени! Поэтому я, проявив невиданную покладистость, уступаю. Забираюсь к зэку на колени, обвиваю руками шею и мягко тычусь в нее лицом.
– Плевать мне на этого мудака. Вернись ко мне.
Я стараюсь не думать о том, что никто даже не соизволил постучать, что они могли зайти в самый ответственный момент так, словно мы вообще не имеем права на личное. К черту! Если Клим терпит это уже четыре года, три дня я уж как-нибудь потерплю.
– Я с тобой. Слушай, а нож-то нам зачем?
Понятно, заговаривает зубы.
– Не знаю, – пожимаю плечами. – Вдруг захотим что-нибудь приготовить?
– А ты умеешь готовить?
– Чего это? Может, я на твои кулинарные таланты рассчитывала, – бурчу, отчего-то смущаясь.
– Эй, Яся. Ну-ка посмотри на меня!
– Чего?
– Ты не умеешь готовить, я прав? – смеется гад.
– Ну и что в этом такого?! – притворно взвиваюсь. – Что, раз я женщина, то должна…
– Ч-ч-ч. Не кипятись. Ничего ты не должна.
– То-то же!
Наши смеющиеся взгляды опять встречаются. Закусив губу, ерзаю, чувствуя, как он наливается подо мной.
– Я тоже не большой спец в готовке, но картошку пожарить могу.
– Прямо сейчас, что ли, пожарить? – дразню, покусывая Климу ушко.
– Если хочешь.
– Прямо сейчас я хочу, чтобы ты отжарил меня, Клим. Нас прервали на самом интересном месте.
О-ох. Он просто меня сметает. Опять я лечу на кровать, правда, в этот раз Клим нависает сверху. Скользит внимательным ищущим взглядом по моему лицу. Его явно не отпустила история с ворвавшимся к нам вертухаем. А мне не приходит на ум ничего из того, что могло бы его утешить. Поэтому, дерзко вскинув подбородок, я пру напролом:
– Ты снимешь, наконец, свои штаны?
Сжимаю в ладонях его поджарую задницу.
– Непременно, – усмехается Клим и медленно опускает взгляд по моему телу. Останавливается на груди, которую игнорировал все это время. – Какая же ты красивая.
– Можно было бы и побогаче, – ворчу, привставая, чтобы снять бюстик. Но Клим меня останавливает.
– Нет. Она идеальная, торчит, как у малолетки, – сверкает зубами.
– Я не рожала и не кормила, – пожимаю плечами. – А у тебя есть дети?
– Слава богу, нет.
Прежде чем я успеваю отреагировать или как-то осмыслить его слова, Клим вбирает в рот сосок и принимается тот с остервенением посасывать. Я вскрикиваю. Между ног тянет, будто между клитором и соском, который он ласкает, существует прямая связь.
– Клим…
– Тш-ш-ш. – В рот мне проталкиваются два пальца. – Не хочу, чтобы эти твари за дверью тебя слышали.
Я округляю глаза и киваю. Да, мне тоже этого не хотелось бы…
Зэк переключается на другую грудь. Мнет, ласкает, высекает из меня искры. Я опять завожусь. Не пойму, почему бы ему не освободить меня от белья и самому не раздеться! Тянусь к резинке на его штанах, а он перехватывает мою руку и закидывает за голову.
– Еще разок для тебя, ага?
И снова опускается мне между ног, наплевав на мои вялые возражения.
ГЛАВА 14
Под конец ей все-таки приходится заткнуть рот ладонью. Уж слишком музыкальная мне досталась девочка. И если в любой другой ситуации я бы этому только порадовался, то здесь – ни черта. Здесь вообще все не так, как на воле.
Мечется, улетая. Скулит тихонько, когда я веду языком в так сотрясающей ее дрожи.
– Клим… Боже мой! А-а-а.
Дергает бедрами, бьется, закрывается, уползает. Ага. Хрен там. Не отпускаю. Довожу Яську до абсолютной утраты контроля, компенсируя ей хоть так это все. Лишь когда она, окончательно вымотавшись, затихает, перекатываюсь на бок. И замираю рядом, тяжело дыша, пялясь в недавно побеленный потолок. Зона у нас непростая, так что здесь регулярно что-то латают и красят, но губы один черт брезгливо поджимаются, стоит взгляду соскользнуть дальше по крашеным стенам, шкафу и кухонным пеналам из дешманского ДСП.
Кто бы мне сказал, куда я приведу эту девочку на первое свидание. Кто. Бы. Мне. Мать его так. Сказал.
Ясмин переворачивается на бок, с комфортом устраиваясь в моих руках. Взмокшая, она настолько ярко пахнет, что мне хочется вынюхать ее всю. А потом трахнуть, чтобы ноги не смогла свести неделю. Хочется – зубы сводит. А она как будто не понимает, каким я хожу краем. И провоцирует. Словно невзначай проводит ладошкой по животу, царапает ноготками. Ловлю ее руку на широкой резинке спортивок, подношу к губам и целую.
– Почему?
– Потом. Мы же не спешим.
– У нас три дня всего. Уже меньше.
Ага. И голос дрожит. Осторожно приподнимаюсь. Нависаю над ней, подавляя. Заглядываю в глаза. Я же так ни черта и не понял, почему она все-таки приехала. А зная, что собой представляет эта женщина, ожидать от нее можно чего угодно. Смешно сказать. Я тупо боюсь, что мы по-разному это все чувствуем.
– Не думай ни о чем, ладно? Наслаждайся моментом.
Прошу на полном серьезе, но в последний момент в голос просачивается сарказм. Я резко сажусь. Потому как, ну чем ей, блядь, наслаждаться? Может, дорогой хер знает куда? Или тем, как ее мудак на КПП лапал? А может, окружающей обстановкой?! Пять звезд, мать его. Эксклюзивный дизайн!
