– Джитиндер, ты останешься на борту вместе с Артемис, пока я схожу туда. Не думаю, что слухи проникли так далеко на север, так что не должно быть больших проблем с тем, чтобы войти в город и уйти оттуда.
– Если слухи пока не зашли так далеко, то почему я должен оставаться с Артемис? – поспорил Джитиндер.
Этос вздохнул. «Потому что я не хочу, чтобы вас убили», – подумал он про себя.
– Я не имел в виду, что слухи не дошли до местных гильдий. Я только подразумевал, что обычные уличные слизняки ничего не знают об амулете или его ценности. Я почти уверен, что воровская гильдия здесь будет знать о нём и, возможно, о нашем присутствии тоже.
– В Глубоководье нет никакой гильдии воров, – услужливо сообщил помощник.
– Что? – спросил поражённый Джитиндер.
– Нет ни единой много лет. Я не хочу сказать, что здесь нет преступников, но здесь нет никакой воровской гильдии.
«Замечательно», – подумал Этос.
– Преступники – это как раз то, о чём я беспокоюсь, – сказал он громко.
– Не вижу почему, – ответил Джитиндер. – Ты только что сказал, что обычные люди на улицах ничего не знают об амулете.
От расстройства Этос вздохнул.
– Джитиндер, всё, что я сказал, это то, что мы не имеем представления о том, кто знает здесь о нас, а я не хочу упускать возможность. Когда мы прибыли во Врата Балдура, то решили, что будут проблемы, даже не зная точно, какими они будут. Благодаря этому мы до сих пор ещё живы. Почему бы не рискнуть в Глубоководье?
Джитиндер покачал головой. Его это не убедило, но все же он ничего не сказал.
Этос вздохнул.
– Тогда хорошо. Если я не вернусь в течение двух дней, считайте, что я мёртв и уходите из Глубоководья немедленно. За вами двумя всё ещё могут охотиться, чтобы добраться до меня, но если вы затаитесь на месяц-другой, всё должно закончиться. Джитиндер, я знаю, ты умеешь прятаться. Защити Артемис за меня.
– Но как мы узнаем наверняка? – заинтересованно спросила Артемис. – Мёртвый ты или живой?
– Потому что я вернусь, если смогу.
* * * * *
Этос оставил их стоять на палубе «Цунами», пристально смотрящих на то, как он тает в утренней толпе торговцев, моряков, рыбаков и докеров, суетящихся вокруг.
Этос покинул улицу Доков, что шла почти по всему периметру гавани, и свернул на улицу Кораблей, прошёл две таверны и свернул налево, минуя «Висящий Фонарь», одну из контор, где можно было нанять охрану.
Затем юноша свернул направо на улицу Преспер, прошёл вниз по всей её длине и появился на улице Лентяев, одной из главных проезжих магистралей в Глубоководье.
Как только он продолжил по ней свой путь и оставил позади район доков, то начал ощущать этот город. Это было волшебное чувство, витавшее в воздухе, как будто что-то должно было произойти здесь. Калимпорт казался сонным, а Глубоководье было энергичным, свежим и живым. Здесь всюду чувствовалась власть, почти материальная сила, которая управляла этими людьми, и Этос почти ликовал, ощущая её.
Иногда кто-нибудь бросал на амулет, свисающий с его шеи, незаинтересованный взгляд, но это была просто оценка, а не узнавание. Казалось, никто не искал его или амулет специально, и юноша заключил, что слухи всё же ещё не достигли этого далекого севера.
На пересечении проспекта Глубоководье и улицы Лентяев лежала широкая площадь, заполненная толпами людей всех слоёв общества. Выше улица Лентяев открывалась в Высокую Дорогу – самый большой и наиболее посещаемый проспект в городе. Отсюда слева хорошо был виден Замок Глубоководье, стоящий высоко на склоне горы и возвышающийся над многочисленными гостиницами, цехами и башнями города. Дальше впереди и слева от него сияли белые стены Дворца Персиваля, укрытого в изгибе горы Глубоководье.
Он шёл по Высокой Дороге, оставляя гору Глубоководье позади. Миновав огромный городской рынок, юноша стал искать улицу Салмур.
Спустя несколько минут он свернул на неё и продолжил спуск. Отсюда он мог разглядеть городские стены и одну из сторожевых башен, стоящих вдоль них.
Пройдя вниз по улице Салмур, Этос повернул налево на проспект Брондера.
Там, не далее чем в тридцати ярдах слева от него, стояла «Сияющая Колыбель».
И перед ней его ожидали тридцать вооруженных стражников.
– Пожалуйста, пойдём с нами, – сказал командир.
* * * * *
Джитиндер беспокойно мерил шагами палубу «Цунами».
– Он вернется, – уверяла его Артемис.
– Или нет, – ответил Джитиндер. – И каждый исход лишит меня шанса.
Он продолжил своё шествие, потом развернулся и уставился на девушку, а затем набросился на неё, будто она была виновата.
– И почему я должен упускать свой шанс? Потому что я сижу здесь, защищая кого-то, кто вовсе не нуждается в какой-либо защите, вот почему!
– Успокойся, Джитиндер, – сказала Артемис.– Где твоё самообладание? Ты не можешь жить одной ненавистью.
Помощник спокойно курил трубку, стоя всего в нескольких шагах от них и с интересом рассматривая сцену.
Всё ещё злой, Джитиндер отвернулся.
– Ты так боишься, что я пострадаю! Почему? Я не настолько слаб, чтобы со мной нянчиться. Я могу позаботиться о себе!
– Никто не говорит, что ты слабак, Джитиндер.
Он фыркнул.
– Не опекай меня.
– Тогда ты тоже не опекай меня, – возразила на сердито. – Ты хочешь сбежать и убить себя, прекрасно. Но не проси меня сказать, что это хорошая идея.
Он отвернулся от неё и немного помолчал. Затем сделал один шаг к трапу, затем ещё один, и ещё один.
– Я ухожу, – сказал он холодно.
– Подожди, – ответила Артемис. – Я не хотела грубить…
– Я ухожу, – повторил Джитиндер, не оглядываясь. Он ступил с трапа на причал и через несколько минут уже смешался с толпой.
Артемис отвернулась и дважды прошлась вдоль палубы, потом развернулась и последовала за Джитиндером, тоже сойдя на берег.
* * * * *
– Куда точно мы идём? – спросил Этос. Он шёл сбоку от капитана стражи, окруженный спереди и сзади городскими стражниками.
– Это секретная информация, сэр, – спокойно ответил капитан, – я не могу этого сказать. Вам нужно знать только основные данные.
– Мне нужно знать.
– Я боюсь, что это последняя вещь, которую вам нужно знать, сэр.
Он продолжали идти в молчании, держа путь через лабиринт глухих улиц и аллей. Этос отметил, как петляет путь, которым они шли, и забавлялся идеей, что стража пытается запутать его. Если это был их план, то он потерпел неудачу, поскольку мысленно юноша делал отметки, чтобы позже можно было вернуться обратно той же дорогой.
