– Пос-сже, – ответил ей ящер. – Ес-сли вс-се поели, предлагаю отправитьс-ся на боковую, с-савтра утром покидаем с-селение.
Эфира вопросительно подняла бровь, взглянула на меня и взяла веревку, намекая, что главная проблема все еще не решена.
– Думаю, за ночь она исчезнет, – ответила я на немой вопрос.
После ужина, шагая в полутьме под громкий стрекот кузнечиков, мы вернулись в нашу лачужку. Драгон оставил нас, свернув на полпути к одному из одиноко стоявших деревянных домиков проверить, не найдется ли там еще одной койки для Эфиры, чтобы ему или Ортосу не спать на твердом и студеном полу. За время нашего отсутствия в домике стало заметно прохладней, и орк вызвалась растопить камин. Оборотень продолжал крутиться возле нее и с радостью предложил принести сухие поленья. Вскоре с добычей вернулся Сетсей и занес в мою и без того маленькую комнатку еще одну койку. Перед тем как разойтись по комнатам, он предупредил Эфиру, что они с Ортосом обладают отменным слухом, и лучше бы ей вести себя благоразумно. Шаманка ничего на это не ответила, а сразу завалилась спать и, кажется, уснула моментально.
Ко мне же сон не шел, и все, что оставалось, лежа прислушиваться к завыванию разгулявшегося за окном ветра. Вскоре за стеной послышалось монотонное похрапывание оборотня. Перевернувшись на другой бок, я принялась разглядывать в темноте спящую Эфиру, прислушиваясь к ее ровному дыханию. Убедившись, что она крепко спит, осторожно притронулась к своему сосуду. Возможно, впервые за долгое время он был спокоен, и это затишье я почувствовала после того, как нас связала веревка. Случайность ли это, я не знала, но очень захотелось выяснить.
Пришлось повозиться с заклинанием и рискнуть его использовать, чтобы развязать магический узел. Болтавшаяся между нашими койками веревка не хотела слушаться и исчезать. Действовать пришлось осторожно, я боялась случайного всплеска магии, и когда наконец магические путы исчезли, вновь прислушалась к сосуду силы, но никаких изменений не почувствовала. Надо было решать, как поступить: развяжу веревку – и орк останется с драгонами, оставлю – и ей придется отправиться с нами к гномам. Отчего-то крайне не хотелось прощаться с Эфирой. Впервые за долгое время я не чувствовала своего утомительного одиночества, и дрожь в груди стала уменьшаться. Конечно, я понимала, что привязывать к себе насильно и уж тем более тащить против воли, чтобы не ощущать пожирающую внутри черноту, нечестно по отношению к ней. И почему орк, о котором я толком ничего не знаю, вызывает такое необходимое сейчас чувство умиротворения, словно лист исцелейника к ране приложили? Ответа не было, и я решила доверится своему чутью – не спешить. Прося про себя у Эфиры прощения, я вновь связала нас магическими путами.
Сон так и не пришел, сколько бы я ни крутилась из стороны в сторону на прогибавшейся под моим весом койке. Я провела пальцем по тонкой, изящно выписывающей вензеля на моей коже линии – первая буква имени того, кто теперь каждую ночь приходит в мои кошмары умирать у меня на глазах. После первого дня войны меня мучил один и тот же повторяющийся почти каждую ночь кошмар, из-за которого теперь я боялась спать. Поначалу Велад решил, что причина моей осмелевшей силы – нехватка сна, и усыплял магией, но, к его удивлению, кошмары пробирались и сквозь заклинания.
От боязни уснуть и в очередной раз пережить Его смерть я вновь ощутила удушье. Подобные приступы паники теперь – часть моей жизни. Непроизвольно схватилась за медальон на шее, будто кристалл душил меня. Но я знаю, медальон, который Он когда-то мне подарил, ни при чем. Тихо поднявшись, чтобы не разбудить Эфиру, накинула плащ, сунула ноги в мягкие сапоги и на носочках вышла из спальни. Через узенький коридорчик выскочила на задний двор, в ночную темноту, под моросящий дождь. Вдыхая свежий воздух, под аккомпанемент успокаивающего кваканья болотных лягушек, я пыталась восстановить дыхание. Убежав из Фебраны, где все напоминало о Нем, я надеялась, что приступы паники пройдут. Сегодня впервые с момента, как мы отправились в дорогу, меня накрыло тревогой и липким страхом. Уснуть теперь можно лишь от усталости, тогда мыслям в голове ничего не останется, как пойти на поводу у тела. Можно вымотать себя выбросами магии, что было сейчас для меня опасно, или физически. Второй вариант в нынешних условиях подходил больше.
От веревки, тянувшейся за мной, исходило небольшое магическое сияние, в такой темноте даже этого хватало, чтобы осмотреться. Во дворе висела пара тюфяков-чучел, кто-то их повесил еще до нас. Я подняла валявшуюся палку, перехватила ее как меч и подошла к тюфякам. Размахнулась. Ударила, раз, другой, третий. Каждый раз при сражении меня захватывала злость. Именно она становилась спасением: сильная, темная, способная подавлять панику, страх, пустоту, все. В такие моменты становилось все равно, кто передо мной: шипастый горгон или тренировочное чучело. Остановилась я, лишь когда заболели руки, а из тюфяка с такой силой посыпалась солома, что, будь он живой, взмолился бы о пощаде.
Почувствовав чей-то взгляд, резко обернулась. Эфира стояла, прислонившись к дверному проему, и рассматривала меня.
– Что? – рявкнула я, все еще ощущая бурлящую злобу.
– У тебя кривая стойка, слабый хват и очень ленивые ноги.
– Чего? – переспросила я растерянно.
– Ногами, говорю, плохо работаешь. Кто учил тебя так драться?
– Сетсей, – тихо ответила я, сбитая с толку ее вопросом.
– Драгоны не самые подходящие учителя для двуногих. У них хвосты, другой центр тяжести, иная координация.
– Предлагаешь свою кандидатуру? – усмехнулась я.
– Предлагаю вам обеим идти с-спать и не будить вс-сю округу.
От неожиданности я вздрогнула, а Эфира встала в боевую стойку. Из-за угла вышел Сетсей. Не знаю, как давно он там стоит, возможно, с самого начала. Эфиру просить дважды не пришлось, развернувшись, она пошла обратно, я последовала ее примеру, очень не хотелось выслушивать нравоучения Сетсея. Уставшая от сражения с соломой, в этот раз я отключилась быстро.
Кошмар посетил меня под утро, и, проснувшись, тяжело дыша, я резко села в кровати, размахивая руками, чем и разбудила Эфиру. От моей возни она инстинктивно вскочила, сонно оглядываясь по сторонам, вспоминая, где находится.
– Прости, не хотела мешать, – промямлила я, жмурясь от утреннего света и возвращаясь в горизонтальное положение, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце.
– Все в порядке. Не помню, когда последний раз так хорошо спала.
Эфира потянулась и замерла. Хмуро покосилась сначала на запястье, затем на меня.
– Да, насчет этого, – запнулась я, на ходу придумывая, как лучше сформулировать свое предложение. – Уверяю тебя, рано или поздно веревка пропадет, а пока ты можешь отправиться с нами, а на обратном пути мы вернем тебя сюда.
Орк нахмурилась еще больше, словно догадываясь, что я недоговариваю.
– И куда вы направляетесь?
– К гномам.
Эфира присвистнула.
